Одинокая звезда - Ирина Касаткина Страница 76

– Лена, Гена тебя любит. По-настоящему. Как мужчина. Ты понимаешь это? Так без конца продолжаться не может. Когда-нибудь тебе придется ответить на его чувство или… если ты не ответишь, я боюсь даже думать, что будет. Тебе надо потихоньку от него отдаляться.

– А как? Как я от него отдалюсь, если мы сидим за одной партой и живем в одном подъезде? И потом, я привыкла к нему. Всю жизнь я видела от него только хорошее. И он ни разу мне не объяснился в любви, в отличие от многих.

– Гена сильный человек, он умеет держать себя в руках. Прекрасно понимает, что время не пришло. Погоди, еще объяснится. Вот как ты тогда будешь выкручиваться, не представляю.

– А может, я сама в него влюблюсь? А почему нет? Он мне нравится, мне с ним легко. Не то что с некоторыми. Он лучше всех ребят, которых я знаю. Самый умный, самый сильный, самый верный. Мне с ним интересно. Он так много знает и на все имеет свое мнение. Ни под кого не подлаживается. Нет, мамочка, напрасно ты беспокоишься. Я буду с ним дружить, как дружила.

– Ну смотри! Конечно, если и ты его когда-нибудь полюбишь, – а я молю Бога об этом! – тогда все станет на свои места. Но если нет?!

– Ладно, поживем – увидим. Мы еще только в седьмом классе. Хотя, как говорится, любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь. Слышала, что в седьмом «Б» приключилось?

– С Лизой Чалкиной, что ли? У которой беременность четыре месяца? Слышала, на родительском собрании говорили.

– И что ты об этом думаешь?

– Рановато, конечно. Хотя в прежние годы считалось, пятнадцать лет – самый возраст невест. Она девочка крупная, развитая. Ромео и Джульетта вон в четырнадцать лет влюбились и даже обвенчались. Надеюсь, вы не стали на нее пальцем показывать?

– Я нет, а наши все ее осуждают. Вся школа знает о ее позоре. Она уже на уроки перестала ходить от стыда – все классы бегают на нее смотреть.

– Стыдно должно быть им, а не ей. С ней случилось несчастье. Или, наоборот, счастье. Но это только ее касается и того парня. Если беременность больше четырех месяцев, надо рожать, иначе на всю жизнь можно лишиться радости иметь ребенка. Не знаю, как там обернется, но взрослые должны ей помочь. К сожалению, я не заметила у учителей готовности помочь девочке. Только предупредили нас, чтобы за вами лучше присматривали. Чтобы больше подобное не повторялось.

– Мамочка, она теперь не будет учиться в школе? Ее исключат, да?

– Да, в очной школе девушке, имеющей ребенка, учиться почему-то не разрешается. Придется ей перейти в вечернюю школу. Но там учат только тех, кто работает. А кто ж ее возьмет на работу в таком положении? Ситуация сложная – даже не знаю, что тут можно посоветовать.

– Мама, говорят, ее парень в другой школе учится, в десятом классе. Чуть ли не отличник. Его родители во всем Лизу обвиняют. Мол, если бы она не захотела, ничего бы не было.

– Но если бы он не захотел, тоже ничего бы не было. Почему же они только ее обвиняют? Это чистой воды ханжество. Сыночка стремятся выгородить.

– Ну да. Он же почти отличник – на химфак в университет собирается. Победитель городской олимпиады по химии.

– Вот поэтому они так себя ведут. Боятся, что ребенок будет ему помехой в учебе. А о том, что это их родной внук, не думают. Просто бессердечные люди – его родители!

Через три дня, придя с работы, Ольга с ужасом увидела рыдающую Лену. Ей никогда еще не приходилось видеть, чтобы дочь так горько плакала.

– Доченька, что случилось? – присев перед девочкой, дрожащим голосом спросила она. – Не плачь, родная, я с тобой – мы вместе с любой бедой справимся.

– Мама, они отравились. Лиза насмерть. А его пытаются спасти. Но говорят, весь пищевод сожжен, – все равно калекой на всю жизнь останется. Он же был влюблен в химию, знал, чего и сколько надо выпить, чтобы умереть. Мамочка, какой ужас! Как мне их жалко! Лизочку завтра будут хоронить. Я думала, уроки отменят, чтобы мы могли проводить ее на кладбище. Нет, ничего подобного. Но мы все договорились, что на уроки не пойдем, – все седьмые классы. Всех же не исключат? Но даже если и исключат, все равно пойдем.

– Видишь, Лена, как надо бережно относиться к людям в такой ситуации. Представляешь, какой мрак был у них на душе, когда они на такое решались. Значит, им не к кому было обратиться за поддержкой. Наверно, все от них отвернулись. Бедные ребятки! Доченька, запомни: дороже жизни нет ничего. Ничего! Нет и не может быть причины лишать себя жизни. Это страшный грех! Помни, какая бы беда с тобой ни случилась, – не дай бог, конечно! – у тебя есть мама, которая тебе всегда поможет. Во всем.

– Я знаю, мамочка. – Леночка вытерла слезы и глубоко вздохнула. – Как ты думаешь, мы правильно решили? Может быть, родителям Лизочки будет немножко легче, если они нас всех там увидят?

– Вряд ли им будет легче. Им теперь всю жизнь казниться, что не поддержали дочь в ее беде. И родителям того мальчика. Но вы решили правильно. Я сейчас схожу в школу. Думаю, директор, да и учителя еще не разошлись, раз такое несчастье. Попробую их убедить в вашей правоте. Никита Сергеевич вроде, добрый человек и грамотный педагог – он должен понять.

Как Ольга и предполагала, все учителя были на месте, пребывая в крайне подавленном состоянии, ведь никто не ожидал такого трагического исхода. Они считали, что поступают правильно, осуждая легкомысленную ученицу, – чтобы другим было неповадно. Но что влюбленные могут избрать такую крайнюю форму протеста, им и в голову не приходило. Молча выслушали они Ольгу. Заверили, что никто детей наказывать не будет. Более того, Никита Сергеевич пообещал сам пойти с ними на кладбище и у гроба девочки попросить у нее прощения.

Случившееся надолго выбило ребят из колеи. Все они как-то сразу повзрослели. Понадобилось немало времени, чтобы учебный процесс вошел в привычное русло. Главный вывод, сделанный ребятами из этой истории, – не подталкивай падающего, не руби с плеча. Беда может случиться с каждым, а человека в беде надо прежде всего пожалеть и поддержать.

Ирочку Соколову родители перевели в другую школу. Но она частенько приходила к концу уроков, чтобы хоть издали увидеть Сашу Оленина, и, прячась за деревьями, высматривала его.

После несчастья с Лизой ребята перестали осуждать Ирочку, наоборот, стали ее жалеть. А за верность своей, еще детсадовской, любви – даже уважать. Уже никому не приходило в голову насмешничать над ней. И однажды Лена с облегчением увидела, как Саша Оленин отделился от группы ребят, подошел к Ирочке и, взяв у нее портфель, пошел рядом.

В десятом классе тяжелое происшествие приключилось с Веней Ходаковым. И причиной случившегося явилось его безответное чувство к Лене.

В то время уже весь их десятый «А» пылал на кострах любви. Все были тайно или явно влюблены друг в друга. Лишь Шурика Дьяченко и Шурочку Пашкову еще не пронзили стрелы крылатого проказника. И тогда роль Амура взял на себя Гена.

– Они у меня живо влюбятся друг в друга, – обещал он хохочущей Лене, – ишь чего выдумали: не влюбляться. Все, значит, только о любви мечтают, а они – об уроках. Хитренькие! Лучше всех учиться хотят.