Секс с экс - Адель Паркс Страница 76

Я в ужасе. Сколько боли я им причиню, сколько разочарования.

Я поворачиваюсь к Даррену и хочу ему все рассказать. Он, конечно, подскажет, как выпутаться из всего этого. Но слова застревают в горле. Вместо этого мы договариваемся созвониться вечером. Я пытаюсь не думать о Джоше хотя бы сейчас. Мы заказываем шампанское в номер, потом «наше» блюдо на ланч, – да, у нас уже есть «наше» блюдо – тосты с сыром. Но есть я не могу. Вместо этого мы празднуем помолвку, снова занявшись любовью. В четыре часа горничная и менеджер в ожидании, когда мы выйдем, стучат в дверь и требуют немедленно освободить номер, потому что он заказан на ночь и его нужно прибрать. Мы неохотно вылезаем из кровати и одеваемся.

Мы прощаемся в фойе отеля, но все никак не можем расстаться, и Даррен провожает меня до метро, хотя ему самому нужно на автобус. Мы снова прощаемся у турникетов, но потом решаем купить еще один билет, чтобы можно было окончательно проститься на платформе. Мы бы вообще не расставались, но ко мне сегодня должны заехать мама и Иззи на последнюю примерку подвенечного платья. Того, для свадьбы с Джошем.

– Он не хотел отпускать тебя потому, что не знал, когда он тебя еще увидит и увидит ли вообще, – раздраженно бросает мне Иззи.

– Конечно, он знал, что увидит меня снова. Он мне верит. И я в себе уверена. Мы собираемся быть вместе всю оставшуюся жизнь. – Я смеюсь и слегка подскакиваю. Меня переполняет энергия! Моя мать и Иззи смотрят на меня с дивана. Что за постные лица!

– Вы что, не рады за меня? Они переглядываются.

– Не хотите поздравить меня с помолвкой? Иззи восклицает с досадой:

– С какой из двух, Мисс Непостоянство? – Я замечаю, что мама берет Иззи за руку, тщетно пытаясь ее успокоить.

– Согласись, это несколько неожиданно, – замечает мама, пытаясь удержаться на тонкой грани между тактом и дидактикой.

– Нисколько не неожиданно. Я давно все знала, только не смела признаться себе в этом.

Я не изменилась, а только научилась чувствовать по-другому. Раньше я этого не умела, и отсюда-то моя неверность, легкомыслие и жестокость. Но теперь я могу гораздо больше, и cпособна на большее!

– А ведь ты права, ведь все из-за неверности, легкомыслия и жестокости, – кричит Иззи. – А может, у тебя есть в запасе еще что-нибудь? Ты просто воплощение пороков! А что же будет с Джошем?

Я, конечно, о нем не забыла. Все эти сутки я очень старалась о нем не вспоминать, но он все время был где-то рядом. Это отравляет радость и мучит меня, ведь я знаю, что он хотел сделать меня счастливой.

– Я не могу выйти замуж за Джоша.

– Ясное дело, ты не собиралась становиться двоемужницей, – вопит Иззи, широко открывая рот, и лицо у нее того же цвета, что и миндалины.

Я встала перед ними на колени, не рассчитывая, а лишь надеясь, что они меня поймут. Иззи бросилась обратно на диван, а мама немного придвинулась ко мне. Не то чтобы знак свыше, но все-таки жест неравнодушия.

Я пытаюсь им все объяснить.

– Я не верила в любовь и не могла понять, как можно в нее верить. То, что рассказывали мне о любви, было как военные репортажи из дальних стран – любовь казалась мне чем-то далеким, нереальным. А потом… я, кажется… я… – Иззи и мама смотрят на меня, и это немного смущает. – Я… полюбила.

– Так сказать, попала в зону военных действий? – язвит мама. Она мне не верит.

Я не обращаю внимания.

– Но это было действительно страшно, и я… я… – Блин, когда это я стала заикой? – Я ушла от него. – Иззи верещит, как волнистый попугайчик. – Но когда я узнала, что эта война реальна, что она существует, я решила, что невозможно ее не замечать. Выйти замуж за Джоша было бы полумерой, все равно что слать на войну продуктовые посылки.

– Значит, из Красного Креста тебя понесло на передовую, – говорит мама. Она все еще не верит. Когда она повторила это снова, я понимаю, до чего же странная аналогия пришла мне в голову. И пытаюсь сформулировать проще.

– Мне очень не хочется делать Джошу больно. Но разве вы не понимаете, что гораздо хуже было бы выйти за него, не испытывая тех же чувств, что и он?

– Ну наконец-то, – говорит Иззи. – Я давно пыталась тебе это в голову втемяшить.

– Когда Даррен смеется, шутка кажется смешнее, а когда он входит в комнату, в ней становится уютнее. Вода кажется чище, ночь чернее, а звезды ярче, если он о них говорит. Я не хотела признавать, что любовь существует, и приняла такое трусливое и погибельное решение. И все же пришлось признать любовь, потому что я его люблю. Даже когда сплю. – Говорю все это и кажется, будто овладела новым, незнакомым языком.

– Шла бы ты на хер. Мы всю жизнь это от тебя слышим. Можешь ты хоть немного, хоть для разнообразия подумать о другом, а не о себе, любимой?

Я отшатнулась назад, пораженная силой слов Иззи. Она никогда не ругается и никогда никого не посылает.

– Сначала ты бросаешь Даррена, а потом снова сходишься с ним, когда тебе кажется, что ты…

– Мне не кажется, я действительно…

Она машет руками, пресекая мои возражения. Я и не представляла, какими сильными и выразительными могут быть маленькие худые руки Иззи.

– Ты такая эгоистичная. – Она вскочила и быстро заходила по комнате. – Хорошо, теперь ты веришь в любовь – давай это дело обмоем! – Она топает ногой, и если бы это была не она, я? бы не удержалась от смеха, но к ярости, что исходит от Иззи, лучше прислушаться. – Нет,?! лучше не будем. Давай-ка лучше проанализируем твои странности. – Похоже, у меня нет выбора. И я слушаю, как Иззи перечисляет мои преступления против человечества. По ее словам выходит, что у меня очень много общего с Имельдой Маркое, и это «общее» – вовсе не страсть к хорошей обуви, – …и ты так ужасно обращалась со своими бесчисленными любовниками. Потом было это глупое и бесчеловечное «Секс с экс» и, наконец, твоя проклятая, эгоистичная помолвка с Джошем. – С каждым новым обвинением крик Иззи повышается на целый децибел, и я уже жду, что соседи сверху начнут стучать в пол и потребуют прекратить скандал.

У меня внутри все рвется от боли.

Хочу возразить, что обращалась с любовниками не так уж плохо, и потом все равно большинство из них не ожидали от меня ничего особенного. Хочу сказать, что шоу спасло меня от увольнения. Хочу сказать ей, что люблю ее и Джоша и что никогда не хотела причинять им зла.

Но все это так по-детски и так неубедительно. К тому же эти доводы она уже слышала. И она никогда не выходила из себя. А теперь она уходит.

Ушла, хлопнув дверью.

Я посмотрела на маму.

– Как ты думаешь, она расстроилась из-за того, что не будет на следующей неделе подружкой невесты?

– Ты плохо шутишь, Джокаста, – строго отвечает мама. – Ты всегда спешишь замазать боль шуткой, а сейчас у тебя это совсем плохо получается. – Я покорно иду за ней на кухню, а она открывает холодильник и достает бутылку «Вдовы Клико».