Опаловый соблазн - Рене Бернард Страница 74

— Конечно, — сочувственно, как мог, согласился он, подавая ей новую бутылку. — Но она продолжает интересовать его…

— Больше, чем интересовать! Нет, я вовсе не завидую, что она отхватила такого парня… Но ее экипаж и четверка!

— Он все еще содержит ее? Откуда вы знаете?

— Содержит? Я бы сказала, больше, чем содержит.

— То есть? Что значит «больше»?

— Мне не следует быть такой болтливой… — Она прикусила нижнюю губу.

— Это не болтовня. — Он призвал на помощь улыбку, чтобы убедить девушку. — Но не стану лгать — у меня любовь к хорошим рассказам. Чем лучше история, тем выше оплата, идет? — Он наклонился вперед. — Джулия, это интересный секрет?

— Очень интересный, сэр, — кивнула она, растянув губы в хитрой улыбке. — Я не выдам его без достойного вознаграждения. И не важно, мошенник, насколько я пьяна!

— Это правда? Насчет секрета?

— Конечно, правда! — возмущенно взвизгнула она. — Какой толк от сплетен, если в них нет правды?

— Тогда расскажите, — пожал плечами Дариус.

— А мое вознаграждение? — спросила она, надув губки.

Он откинулся в кресле.

— Назовите его.

У нее округлились глаза.

— Вы морочите мне голову!

— Назовите свою цену, Джулия.

— Сто фунтов! — выпалила она и затаила дыхание.

— Идет. Если он стоящий, я дам вам двести.

— Правда? — Джулия покачнулась, радуясь своему счастью. — Двести фунтов?

— Если он стоящий. — Дариус поднялся. — Рассказывайте.

Он приготовился к разочарованию, но заплатил бы и тысячу фунтов, чтобы побыстрее услышать то, что ей известно, и оказаться за пределами этой душной спальни.

— Она больше, чем его любовница! Он женат на ней!

— Что? З-зачем ему жениться… — Дариус был поражен, но заставил себя прекратить свой лепет. — Он женат на ней?

Джулия снова кивнула, откровенно счастливая тем, что, судя по его реакции, получит двойное вознаграждение.

— Конечно, это все было шито-крыто. Не думаю, что он хотел, чтобы семье стало известно о его связи с такой, как она, женщиной, но кто знает? — Джулия пожала плечами. — Я слышала, как она рассказывала, что Нидертон, будучи пьяным, признался ей, что настолько ненавидел отца, что был готов жениться на больной сифилисом посудомойке просто назло старику.

— Тогда зачем держать это в тайне? — спросил Дариус, и Джулия рассмеялась.

— От того, что мужчина храбро заявляет, когда пьян, он может отказаться при свете дня! А кроме того, я думаю, их обоих устраивает держать при себе свою небольшую безнравственную проделку. И, — Джулия медленно наклонилась к нему, — это позволяет им обоим играть на стороне в любые игры, какие им нравятся. Она до сих пор ненадолго заходит сюда всякий раз, когда ее муж уезжает. — Джулия понизила голос до шепота: — Она скучает по веселой жизни, и мадам Пике не возражает против такого дела. Это все весело и приятно, правда? И если это помогает ей быть бодрой и готовой для этого мерзкого угря, кто станет возражать?

— Она все еще… развлекается здесь?

Джулия отработанным взглядом посмотрела на него сквозь ресницы.

— Возбуждает, да? Быть может, я тоже чья-то любовница. Быть может, и у меня в полном распоряжении есть какой-то знатный мужчина, но мне этого мало. Это греет вас, сэр?

Дариус никак не отреагировал на ее предложение.

— Ее имя.

— Я заработала двести?

— Джулия, вы заработаете больше, если продолжите рассказывать.

— Джейн. Джейн Чамберс.

— А ее адрес? Где я могу найти ее? — спросил он, молясь, чтобы она не смогла понять по его глазам, как он взволнован.

— На Маркет-стрит, рядом с театром, — ответила она с недовольной гримасой. — Сколько это стоит, сэр?

— Вы даже не представляете. — Дариус не знал, смеяться ему или плакать.

Он поднял над ней бумажник, и из него посыпались банкноты и монеты, а Джулия сложила ладони, словно ловила волшебный дождь. И Дариус зажмурился, чтобы нахлынувший поток облегчения не лишил его чувств.