Калейдоскоп - Даниэла Стил Страница 74

— Наверное, я не хочу… — Она всегда была с нимчестна. — Наверное, я не хочу больше того, чем имею. Мне хватает моейпишущей машинки и стареньких халатов.

— Эл, это ужасно. Нельзя так себя растрачивать.

— Ничего не ужасно. Мне никогда не хотелось всей этойсентиментальной ерунды. О детях и думать не могу без содрогания.

— Почему?

Джону это казалось нелогичным. Он считал, что люди должныиметь детей, и сам на протяжении двадцати лет о них мечтал. Но сложилось так,что пока их у него не было.

— Они требуют слишком много внимания, слишкомотвлекают. Мне пришлось бы отдавать всю себя. А я хочу отдавать себя книгам.Поэтому я была бы никуда не годной матерью. Я понимаю, что это безумство, нооно делает меня счастливой.

Джон рассмеялся:

— Ты всегда была чертовски откровенной. Знаешь, я хотелеще тебе сообщить, что познакомился с потрясающей женщиной в связи с этимделом. — Элоиза с интересом приподняла брови. — Она, правда, замужемза французским бароном и совершенно недосягаема, как принцесса из сказки.

— Однако, я думаю, это лучше, чем твоя балерина.

— Конечно. Но она далеко и принадлежит другому. Тебе быона пришлась по душе. Она прелестна.

— В один прекрасный день ты найдешь себе подходящуюженщину. Только держись подальше от «творческих личностей». Жены из них никудышные.По себе сужу!

Она грустно улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать егона прощание.

— Не суди себя так строго. Мы оба были молоды.

— А ты был великолепен!

Элоиза поздоровалась со своим редактором, и они вместе вышлииз ресторана. Джон пожелал ей успешной работы над новой книгой, посадил втакси, а сам пошел пешком обратно к себе в офис.

На работе его ждала приятная новость. Один из помощниковнашел Абрамсов в Сан-Франциско.

Джон ликовал. Прежние попытки разыскать Дэвида Абрамса неувенчались успехом. В конце концов сыщики переключились на его жену, Ревекку, иэто дало результат.

Оказалось, что Абрамсы уехали из Лос-Анджелеса в началешестидесятых годов и направились в южные штаты, где принимали участие в маршахМартина Лютера Кинга, забастовках и избирательных кампаниях. Они оказывалибесплатную юридическую помощь неграм в штатах Джорджия, Луизиана и Миссисипи, азатем в Билоксе открыли юридическую консультацию.

Оттуда супруги переехали в Атланту и лишь в 1981 году сновавернулись в Калифорнию, но Дэвид, после того как перенес серьезную операцию,вышел на пенсию. Ревекка же занялась в Сан-Франциско адвокатской практикой,специализируясь на защите женщин — участниц феминистского движения.

Помощник ничего не сказал Абрамсам о проводимом имирасследовании. Джон предупреждал, что сам с ними встретится, если Меган будетобнаружена.

Секретарша договорилась о встрече с Ревеккой Абрамс, и наследующий день Джону предстояло лететь в Калифорнию.

Все складывалось прекрасно. Саша по-прежнему была вгастрольном турне; можно было наконец осуществить кое-что, что он намеревалсясделать все последние дни. Знал, что должен это сделать. Это было связано стем, что он пытался объяснить Элоизе за ленчем, — с его навязчивымимыслями.

Без нескольких минут четыре он ушел с работы и на таксипоехал в телекомпанию, где при входе показал охраннику значок службыбезопасности и полицейское удостоверение. Этого хватило, чтобы его пропустиливнутрь.

Поднявшись в лифте наверх, Джон оказался в холле-приемной.Сняв трубку одного из внутренних телефонов, он набрал номер Хилари. Секретаршаответила, что у той совещание.

— В ее кабинете или наверху? — спросил Джонуверенным тоном, на что секретарша незамедлительно сообщила:

— Она у себя. С мистером Бейкером.

— А когда освободится — неизвестно?

— Она сказала, что уходит в пять тридцать.

— Спасибо.

Джон положил трубку. Секретарша не имела понятия, ктозвонил, но решила, что это кто-то из руководства компании.

Хилари вышла ровно в пять пятнадцать. Джон сразу ее узнал,еще до того, как секретарша в приемной вежливо с ней попрощалась:

— До свидания, мисс Уокер.

Хилари на ходу молча ей кивнула. Больше она, казалось,никого в холле не замечала, в том числе и Джона, который последовал за ней влифт.

Стоя рядом с ней в кабине, Джон едва сдерживал волнение. Онрассматривал каждую прядь ее блестящих черных волос, собранных в узел, виделхрупкие плечи, изящную шею, чувствовал свежий аромат ее духов.

Походка у Хилари была уверенная и размашистая; когда Джонслучайно задел ее, выходя из лифта, она пронзила его взглядом своих зеленыхглаз, которые словно говорили: «Не тронь меня! Не смей даже подходить!»

На Мэдисон-авеню Хилари не стала ожидать такси и села вавтобус, на котором доехала до Семьдесят девятой улицы, затем прошла еще дваквартала в северном направлении.

Когда она скрылась в здании, где два этажа были занятымедицинскими кабинетами, Джон решил, что она идет на прием к врачу. Онтерпеливо подождал на улице, после чего продолжил слежку. От врача Хилари натакси отправилась в ресторан «Эйлен». Там ее ждала другая женщина. Джон сел засоседний столик, чтобы хоть частично услышать их разговор. Собеседница Хилариявлялась известной ведущей телепрограмм; она выглядела очень расстроенной иоднажды даже всплакнула, Хилари же была невозмутима и смотрела на коллегугрустно, но без сочувствия.

Когда дамы прощались на улице, Джон наконец вспомнил, чтоведущую со скандалом уволили с телевидения, когда он был в Париже, а теперьона, видимо, либо просила у Хилари протекции, либо представляла свою версиювсей этой получившей широкую огласку истории. Вероятно, она надеялась, чтоХилари поможет ей восстановиться в Си-би-эй.

Но, судя по замкнутому выражению лица Хилари, неторопливошедшей по центральным улицам, история этой дамы ее мало тронула. Она всего разили два взглянула на витрины магазинов; несмотря на уверенный шаг, в еедвижениях было столько женственности, что Джон буквально не мог оторвать от нееглаз.

В конце концов Хилари свернула на Семьдесят вторую улицу, креке и комплексу старых кирпичных особняков, расположенных на краю небольшогопарка.

Место было замечательное, однако Джону почему-то казалось,что она живет здесь одна. Хилари как бы окружала аура одиночества, отрешенностии неприступности.

Джон возвращался домой — его квартира была в несколькихкварталах отсюда — и испытывал ту же жалость к ней, как и тогда, когдапросматривал папку с ее делом.

«Она живет так близко, — подумал он, — а всеравно, кажется, обитает в своем собственном мирке, мирке, заполненном почтисплошь работой. Хотя, может, я и не вправе ее судить. Может, она все-такисчастлива, может, у нее есть друг, которого она сильно любит? Правда,обстоятельства ее прошлой и нынешней жизни говорят о том, что она одинока, нелюбит и не любима».