Дворец иллюзий - Читра Банерджи Дивакаруни Страница 73

Все могло обернуться гораздо хуже, но нас спасло высокомерие Дурьодханы. Он сказал:

— Никто из вас не ровня мне, кроме, может быть, Бхишмы. Я вызываю его на дуэль. Когда я убью его, я докажу свое право на царство и получу удовольствие от хорошей битвы.

Мы все вздохнули с облегчением, но наша радость была кратковременной. Как только они начали сражаться, мы все поняли, в какой хорошей форме был Дурьодхана, с какой легкостью и грациозностью он уворачивался от ударов Бхимы, как коварно он атаковал. Мы вспомнили сведения от наших шпионов. Много лет назад оружейники изготовили железную статую Бхимы по его заказу. Каждую ночь он тренировался на ней, и с каждым ударом росла его ненависть к двоюродному брату. Он даже привез эту статую с собой на Курукшетру.

И сегодня он призвал всю свою ненависть, которая давала ему сил. У Бхимы не было столько злости, чтобы противостоять этой силе. Они сражались час, два, Бхима начал уставать. Дурьодхана нанес ему удар в грудь такой силы, что брат покачнулся и чуть не упал. Придя в себя, он ударил Дурьодхану в плечо изо всех сил. Этот удар раскрошил бы кости любого человека, но Дурьодхана даже не вздрогнул. И тут мы вспомнили другие сведения шпионов: перед началом войны мать Дурьодханы, Гандхари, попросила его предстать перед ней обнаженным (из скромности он все же надел набедренную повязку). Она сняла свою повязку с глаз и своей силой даровала непобедимость тем частям его тела, которых коснулся ее взгляд.

Каковы были шансы Бхимы победить?

Даже Кришна выглядел встревоженным. Он прошептал что-то Арджуне, который поймал взгляд Бхимы и хлопнул себя по бедру. Этот жест показался брату знакомым. Тем позорным днем в сабхе, когда Дурьодхана обнажил свое бедро и пригласил тебя пойти с ним, Бхима дал клятву отомстить.

И он отомстил. Он сделал выпад вперед, направляя свою гаду на Дурьодхану. Дурьодхана подпрыгнул, чтобы избежать столкновения, но Бхима сделал ложный выпад. Он обернулся и нанес удар, метя в верхнюю часть его бедер, и со звуком удара молнии сломал их. Дуэль была окончена.

Мы пришли в восторг и ужас одновременно. Бхима нарушил самый священный закон гада-юддхи, нанеся удар ниже пояса. Это не могло остаться безнаказанным. Небо окрасилось в черный цвет, земля содрогнулась. Это почувствовали даже женщины в шатре. Баларама — упоминала ли я, что в какой-то момент он присоединился к нам? — был в бешенстве.

Он пришел за Бхимой, угрожая смертью, и остановился, только когда Кришна схватил его за руки, умоляя успокоиться. Прежде чем уйти, Баларама сказал Бхиме:

— За то, что ты поступил так недостойно, Дурьодхана будет воспет как лучший из воинов, он попадет на небеса, в то время как тебя ждет вечный позор!

Бхима понуро опустил голову, но внутри он негодовал от возмущения. Он сказал:

— Я не сожалею о своем поступке, я сделал это ради Юдхиштхиры, у которого Дурьодхана обманом отобрал наследство, и за Панчаали, которой он нанес невыносимое оскорбление. Какова была бы мне цена, если бы я не сдержал клятву, данную ей?

Вы спросите, что на это ответил Кришна?

Когда Дурьодхана проклял его за то, что он научил нас, как выиграть войну с помощью нечестных приемов, он улыбнулся и сказал:

— Я забочусь о том, что мне дорого, так, как умею. В тот момент, когда Панчаали перестала сопротивляться Духшасане и призвала меня на помощь, в тот момент был подписан твой смертный приговор. И если и есть грех в том, что я совершил, то я понесу за него наказание ради нее.

— Что случилось, почему ты плачешь? Я сказал что-то не то? Теперь ты смеешься? О женщины! Мне никогда их не понять.

* * *

Той ночью, следуя древнему закону, мы остались ночевать в разных местах: Кришна и мои мужья — в захваченном лагере Кауравов, как победители. Дхри, Сикханди, пять моих сыновей и горстка солдат, которые выжили в побоище, спали в лагере Пандавов. Как я желала присоединиться к ним, как много мне хотелось им сказать и услышать. Кроме того, мне хотелось прикоснуться к моим мальчикам, почувствовать их ноги, руки и лица, провести рукой по их ранам. Только тогда бы я поверила до конца в то, что ужасы этой войны позади, и что мои сыновья остались живы. Я поклялась, что буду лучшей матерью для них отныне, даря им все свое внимание в попытке восстановить отношения, которыми я пренебрегала в последние годы. Но я должна была быть терпеливой и оставаться с женщинами еще одну долгую ночь.

Женщины были слишком возбуждены, чтобы спать, так как до поздней ночи готовили пир победителям. Да, он будет окрашен печалью, но все же эта ужасная война подошла к концу. Даже Уттара повеселела. Ребенок шевельнулся сегодня в первый раз, что мы приняли за хороший знак. Скатывая пончики из сладкого теста, я мысленно благодарила богов за то, что люди, которых я любила больше всего (кроме одного), остались в живых. Я была настолько удачливее всех остальных женщин: Субхадра, Уттара, Кунти, Хидимба, которая сейчас была далеко, но уже, наверное, получила новости о гибели своего единственного сына. И Гандхари, которая будет оплакивать смерть всех своих ста сыновей. Мрачная мысль пришла мне в голову: я, главная причина всего этого разрушения, не имела права на такое счастье. Я начала говорить и смеяться громче, суетясь на кухне, но эта мысль не оставляла меня.

Я ушла спать последней, и мне приснился сон, непохожий на все предыдущие. В нем я была мужчиной, не знаю, кем он был, хотя я чувствовала его ярость и отчаяние. Был ли это Дурьодхана? Нет. Я ползла на животе в ночи по равнине, и найдя разорванное тело, оплакивала его. Я была принцем Кауравой, и мой царь, еще живой, бился в агонии. Как несправедливо его повергли в это жалкое состояние! Я пообещал ему отомстить (эти слова были так привычны моему языку) и отполз в тень деревьев, чтобы обдумать план мести. У меня не было ни армии, ни колесницы, ни лошади, ни отца, который мог бы направить меня (да, они жестоко расправились с ним). Два моих товарища, такие же израненные, изнуренные, спали рядом со мной, но отчаяние не давало мне покоя. Я долго смотрел на сплетение ветвей над моей головой, где находилось гнездо со спящими воронятами. Я видел, как из ночи появился филин. (Где же я могла видеть его раньше?)

Он спланировал вниз так же тихо, как смерть, которую принес. Он убил всех воронят во сне, затем исчез в тумане.

Теперь я знал, что должен делать. Я разбудил своих спутников, когда они увидели мое лицо, они подумали, что я сошел с ума.

— Успокойся, Ашватхама, — умоляли они.

Но я не мог успокоиться и рассказал им о своем плане. Заметив ужас в их глазах, я понял, что план хорош. Они пытались спорить со мной, но я напомнил об их клятве, данной нашему царю. Когда я выдвинулся в путь, они последовали за мной, и я знал, что они подчинятся.

* * *

Крича и молотя руками, я проснулась в шатре женщин. Не сумев успокоить меня, мои слуги побежали за другими царицами. Кунти объявила, что я одержима нечистым духом, и приказала принести красный перец чили, который она сожгла на огне, заставив всех нас кашлять. Субхадра сбрызнула водой мое лицо и запела молитву. Уттара смотрела с порога, обхватив руками живот, с беспокойством на лице. Я протолкнулась через них всех, не заботясь о том, что была еще в сари для сна, и стала звать колесницу и стражу.