Великолепная страсть - Стефани Блейк Страница 73

– То, что у меня не хватает слов, это чепуха. На самом деле мне надо сказать очень много, но я не знаю, с чего начать.

Он покачал головой и шагнул в комнату.

Брэд выпустил из объятий Дезирэ и Майру и отступил, любуясь ими.

– Не было ни одной ночи, чтобы я не мечтал о нашей встрече. И эта мечта казалась неосуществимой. Моя любимая жена и дорогая дочь. Я все еще не верю собственным глазам.

Он прикрыл глаза рукой.

– Вы должны простить мне мою слабость. Должно быть, я не слишком-то образцовый солдат.

Майра подошла к нему, и обняла его за шею, и смотрела на него, подняв к нему лицо.

– А у меня как раз такое впечатление, что сейчас ты больше похож на мужчину, чем когда бы то ни было. Ты стал более красивым мужчиной и лучшим солдатом, чем когда-либо в своей жизни. Дело в том, что мужчины и женщины с возрастом становятся более зрелыми, как хорошо выдержанное вино.

Они поцеловались, сначала нежно, а потом со все возрастающей страстью, и Дезирэ скромно потупилась.

– Думаю, вам стоит побыть наедине, – сказала она, – чтобы привыкнуть друг к другу. Если вы меня извините, я пойду в ресторан и позавтракаю.

Оба они, Брэд и Майра, потянулись к ней.

– Это очень важный и деликатный момент, – сказал Брэд тихо, – а ты часть нас, милая Дезирэ. В конце концов, ты ведь существо, появившееся в результате самых интимных отношений, которые мы разделяли с твоей матерью.

– А теперь пора нам рассказать, Брэд, что заставило тебя играть в эту шараду, в этого «Инока Ардена».

Они теперь сидели – Майра и Дезирэ на диване, а Брэд опустился в кожаное кресло напротив, отделенный от них кофейным столиком.

Он закурил сигару и уставился на все еще тлеющие в камине угли. Она видела, что руки его дрожат. Потом он заговорил – медленно, тщательно подбирая слова:

– Должно быть, это самое трудное в моей жизни, с чем мне пришлось столкнуться. Обнажить свою душу, рассказать обо всех своих грехах, да еще в присутствии своей дочери, и это самое тяжелое. Ты и Патрик детьми идеализировали меня, и потому ваше разочарование должно быть болезненнее, чем у вашей матери. Ведь она меня знала лучше, чем кто бы то ни было другой. Она знала все мои недостатки. В те дни моя жажда славы и власти превалировала надо всем остальным.

Перегнувшись через столик, он взял Дезирэ за руку.

– Это правда, моя милая. В те времена эта жажда пересиливала даже мою любовь к семье. Я совершил много поступков, которых стыжусь. Ваша мать все знает о них. И я не жду, что она простит меня, – может быть, поймет. Что же касается вас с Патриком, я не жду от вас ни прощения, ни понимания. Все, на что я надеюсь, это объективность в оценке моих поступков. Если они вызовут у вас отвращение ко мне, как это случилось с Патриком, я покорюсь. Но по крайней мере выслушай все и тогда уже суди меня.

Он посмотрел на Майру:

– Что девочка знает о том, почему я был арестован в Китае?

– Только то, что было сообщено официально, то есть что ты занимался там шпионажем в пользу Соединенных Штатов. Дезирэ и Патрик боготворили тебя еще и за то, что ты погиб смертью героя на службе отечеству. Вот почему Пэт так непреклонен и не хочет тебя простить.

Брэд улыбнулся своей прежней плутоватой улыбкой, которая покорила ее много лет назад, когда они встретились в приграничном форте.

– У его колосса оказались глиняные ноги, и он не смог этого перенести.

– Может быть, после того как мы с Дезирэ поговорим с ним и объясним ему все, он изменит свое отношение к тебе, потому что в глубине души он все еще любит тебя. Шрамы, вызванные разочарованием, зарубцуются, раны заживут.

– Нет, мы с Патриком сами должны разрешить этот конфликт. Но позвольте мне продолжить. Официальное объяснение моего ареста в Пекине было верным, я действительно занимался шпионажем в пользу Соединенных Штатов и других западных стран. Вдовая императрица сохраняла власть династии Цинь тем, что уничтожала всех своих политических противников. Все, кто высказывался за земельные или политические реформы, считались предателями и были обречены на казнь. В течение долгих лет сопротивление ее тирании подспудно бродило и зрело среди класса мандаринов в Запретном городе. Одним из оппозиционеров высокого ранга была племянница императрицы Сунь Ин.

В то время моей целью было встретиться в Тяньцзине с теми пекинскими мандаринами, кто стремился свергнуть императрицу или обуздать ее неограниченную власть. Но в ночь перед этой встречей наши планы были нарушены, когда пекинская военная полиция арестовала меня в спальне Сунь Ин.

Зеленые глаза Дезирэ впились в лицо отца:

– А что ты делал в спальне Сунь Ин, папа?

– Неужели это имеет значение по прошествии стольких лет?

– Не спрашивай больше об этом, Дезирэ, – перебила ее Майра. – Нет, Брэд, по прошествии стольких лет это значения не имеет. Эта глава нашей жизни закрыта. Давайте будем честными друг с другом, моя девочка, мы с тобой тоже не безупречны. Как сказал Иисус: «Кто без греха, пусть бросит первый камень…» И мы с Шоном Флинном много лет прожили в грехе.

– Хорошо, Майра, закроем эту главу, – поддержал ее Брэд. – А теперь откроем новую… Дорогая, не могли бы мы вновь соединить свои жизни и судьбы? Ты знаешь, я никогда не переставал любить тебя.

Майра прижала руки к вискам и закрыла глаза.

– Не знаю, Брэд. Сейчас я не способна принимать серьезные решения. Все, с чем я могу справиться сегодня, это подготовиться к завтрашней торжественной церемонии.

Он встал и обошел вокруг стола, положил руки ей на плечи и поцеловал ее в волосы.

– Подумай только – увидеть, как наш сын получает свидетельство в Военной академии! – сказал он тихо. Потом свободной рукой обнял Дезирэ за плечи и поцеловал ее в голову. – Вы двое – самые красивые женщины на свете, и обе мои.