Меч короля - Катя Фокс Страница 73

– Для этого нужно иметь особое умение! – Эллен театральным жестом схватилась за сердце. – И это умение живет вот здесь! Это смесь… ну, наверное… – Она задумалась. – Это смесь опыта и настоящего чувства металла.

– Настоящего чувства металла?

– Да, это что-то вроде ясновидения. Это чувство либо есть, либо его нет, и именно оно позволяет стать хорошим кузнецом.

– А как узнать, есть у тебя это чувство или нет?

– Видишь ли, это понимаешь уже в первые годы обучения. – Эллен потрепала Жана по щеке, и тот обиженно вскинулся.

– А если через пару лет обучения понимаешь, что у тебя его нет? Что же ты, зря учился, что ли?

– Ну да. Без этого чувства лучше и не браться за ковку мечей. Мечи – это венец кузнечного дела, понимаешь?

– Слушай, все это как-то заносчиво звучит.

Эллен взглянула на него с изумлением.

– Ты думаешь? Я не вижу ничего плохого в том, что ты знаешь свои способности, знаешь, что умеешь делать лучше всего. Для меня это мечи. Станешь ли ты плохим, хорошим или выдающимся ювелиром, столяром или кузнецом, зависит только оттого, какими умениями наделил тебя Бог. Это очень просто. В конце концов, не каждому священнику дано сделаться архиепископом. Точно так же не каждый кузнец может ковать мечи.

– А я вот слышал, что для того, чтобы занять высокий пост в церкви, нужны хорошие связи, а не талант, – возразил Жан.

Эллен внезапно стало скучно, и она пожала плечами.

– При выравнивании лезвия ты мне тоже можешь помочь, – сменила она тему разговора.

– Выравнивании? А что, оно сморщилось? – Жан усиленно делал вид, что говорит серьезно.

– Ладно, хватит дурачиться, – сказала она. – Ну что, ты мне поможешь?

– Ну конечно! – восторженно воскликнул Жан.

Когда он на следующий день пришел в кузницу, Эллен уже все приготовила. На наковальне лежал инструмент, которого Жан раньше никогда не видел.

– И ты что, хочешь этим выравнивать лезвие? – скептически спросил он.

Эллен сунула ему в руки лезвие.

– От молота на лезвии остались вмятины и царапины. Ты только посмотри, какая шероховатая и неровная его поверхность. Этим специальным молотом… – Эллен взяла инструмент с наковальни, – …мы будем обрабатывать лезвие. Видишь, какой он широкий?

Жан кивнул. Молот с одной стороны значительно расширялся.

– Чтобы не возникало новых вмятин, надо бить не самим разравнивательным молотом, а двумя инструментами одновременно, ударяя молотком по молоту.

– М-м-м? Это я как-то не понял, – неуверенно произнес Жан.

– Держи лезвие левой рукой, а молот правой. Молот должен лежать на лезвии с правой стороны. Я тебе сейчас покажу. Вот смотри.

Жан кивнул. Увидев, как применяют разравнивательный молот, он понял, что таким образом действительно легко можно выровнять лезвие.

Инструментом, напоминавшим напильник, которым пользуются резчики по дереву, Эллен прорезала с обеих сторон лезвия небольшую впадину и подточила режущую кромку. Закалку она собиралась проводить в ночь новолуния, как это делали все кузнецы мечей.

В темную-темную ночь, когда не было лунного света, легче всего было определить степень накала, а это было самым главным для успешной закалки. Да и вообще, было известно, какое огромное влияние имеет лунный свет на людей и животных, так что необходимо было подождать до новолуния. За это время она должна была приготовить воду для закалки.

Сначала Эллен выковала небольшую пластину из остатков материала для лезвия, чтобы попробовать ее закалить.

После переезда в Танкарвилль Донован сердился, потому что ему пришлось привыкать к другой воде. В Ипсвиче он брал воду только из одного источника, как и его учитель. После первых неудач с закалкой в Танкарвилле, они с Эллен наделали целую груду таких железных пластин. Донован стал экспериментировать с этими пластинами, пока не определил способ идеальной закалки.

Эллен взяла воду из ручья, добавила туда немного мочи и стала экспериментировать, пока не осталась довольна результатом. За два дня до новолуния вода для закалки была готова, но Эллен все равно нервничала. Сердце у нее билось чаще, а руки потели, когда она думала, что на этом этапе работы все ее усилия могли оказаться тщетными. Чтобы подготовить лезвие для закалки, она купила у гончара глины и обмазала ею меч.

Жан молча следил за каждым ее действием.

– Первый тонкий слой я распределяю по всему лезвию. Когда глина высохнет, я увижу, хорошо ли я ее развела, исходя из того, появились ли трещины, – объяснила она. – А трещины нам совершенно не нужны.

– Что значит «развела»?

– Глина бывает густой. Ну а если она расползается, тогда она жидковата. Главное – добиться нужного цвета накала. Глина, когда накаляется, светится ярче, чем железо. Под густой глиной трудно определить цвет накала железа, поэтому ее разводят водой, угольным порошком и песком. Если тонкий слой глины высыхает равномерно, значит, глина разведена достаточно, и работу можно продолжать.

– А зачем нам вообще глина? Без нее закалку проводить нельзя?

– Конечно, можно, но только не закалку меча. Мы ведь хотим не просто провести закалку, нам нужно получить гибкое лезвие с острой режущей кромкой. В этом вся разница. Стержень лезвия нужно закаливать меньше, чем режущую поверхность, иначе нам не нужно было бы делать стержень из более мягкого материала.

– Но ведь ты нанесла глину только на режущую кромку!

– Это тонкий слой, который защищает лезвие от перегревания, и перепады температур будут не такими резкими. Это снижает опасность того, что лезвие станет хрупким.

– И может сломаться?

– Правильно, Жан! Когда первый слой глины высохнет, я нанесу еще один слой, но уже только на стержень.

Утром вдень новолуния Эллен проснулась от болей в животе. Она испугалась, так как нечистые дни могли разрушить ее планы. Месячные считались плохой приметой при такой сложной операции. Даже заниматься более простыми делами, такими как пивоварение или выпечка хлеба, женщинам во время месячных было нельзя. К счастью, боли в животе были вызваны, скорее всего, нервным перенапряжением, да и все прочие приметы указывали на удачный исход задуманного.

После работы Эллен снова растопила горн, положила в огонь покрытое глиной лезвие и приготовила емкость с водой для закалки. На дно емкости она положила камешек и пробормотала волшебное заклинание, но Жан не разобрал, что она говорила. Жан все это время сидел в углу, стараясь не отвлекать Эллен.

– Если ты хочешь посмотреть, как происходит закалка, ты не должен мне мешать. Тебе нельзя двигаться, нельзя говорить, нельзя задавать вопросы, – предупредила она его заранее. Жан сидел, сжимая от нетерпения кулаки. Лезвие покраснело, и Эллен вытащила его из огня, положила в воду и стала двигать им, чтобы железо остывало равномерно. Вода зашипела и начала вскипать.