Мой талисман - Татьяна Романова Страница 73

– Неужели вас совсем не тянет ко мне? Мне казалось, что вы думаете обо мне…

– Да, в последнее время я действительно много думал о вас и не мог понять, в чем причина, пока до меня не дошло, что вы – именно та женщина, что родит мне наследника. Поняв это, я сразу успокоился. А что касается того, что меня к вам тянет, то должен вас разочаровать: меня вообще не тянет к женщинам. И оплодотворить вас мне будет не так-то просто. Но это все мы обсудим потом. Приезжайте через два дня, к полудню. Я обвенчаю вас со Смушкевичем и поселю во флигеле. Будете там жить, пока не родите, а там уж решим, что с вами делать.

Ресовский поднялся, показывая, что разговор окончен. Наталья попыталась подняться вслед за ним и поняла, что ноги ее не держат. Она плюхнулась обратно в кресло и затравленно посмотрела на князя.

– Мне плохо, ноги не держат, можно мне уже сегодня остаться здесь?

– Через два дня, – холодно повторил молодой человек. – Вас проводят и отвезут, куда скажете, а мне пора к министру.

Князь направился к двери и, распахнув ее, кликнул слугу.

– Найдите для дамы экипаж и проводите ее, – распорядился он и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

Слуга подошел к Сикорской, помог ей подняться и проводил до выхода. По дороге он успел крикнуть дворовому пареньку, чтобы тот остановил извозчика, и пока Сикорская дотащилась до двери, парнишка уже отрапортовал, что сани ждут у крыльца. Слуга с помощью мальчишки усадил Наталью на сиденье, возница тряхнул вожжами и начал разворачивать сани, чтобы ехать на Охту. Женщина с раздражением узнала того ямщика, который привез ее сюда. Полозья снова зацепили бесснежную мостовую и заскрипели.

«Господи! Ну почему мне так не везет, зачем я выбрала Ресовского, ведь я могла опоить любого человека при дворе, – подумала Сикорская. – Нужно было только не спешить. Дело было в известии, что Курский сбежал. Эта дрянь, княжна Ольга, сообщила об этом фрейлинам, и я запаниковала. Я сама виновата. Мать часто говорила, что никогда нельзя спешить, а я не слушала».

Сикорская впервые с сожалением подумала, что она не слушала мать и что не любила ее. Может быть, мать смогла бы предупредить ее и спасти от сделанных ошибок. Потом женщина виновато подумала, что она не любила и мужа, и даже к сыну была равнодушна. Ведь уехав к тетке, она за все эти годы даже ни разу не вспомнила о сыне.

«Я не вспоминала о нем, потому что у мальчика все хорошо. Дед и бабка любят его, он будет богатым, – оправдывалась она сама перед собой. – Может быть, я просто не знаю, как вести себя с детьми? Наша мать всегда была очень суровой».

Женщина задумалась о том, что ей предложил Ресовский: родить ему наследника. А как же она сама? Неужели у князя хватит жестокости оторвать ее от собственного ребенка и выгнать? Но, как бы то ни было, дети быстро не рождаются, в ее распоряжении будет почти год, а за это время она что-нибудь да придумает, обведет Ресовского вокруг пальца. Наталья повеселела, успокоилась, и даже натужный скрип полозьев по земле перестал ее раздражать.

Два дня спустя во флигеле дома Ресовских у постели безнадежно больного управляющего Смушкевича стояла Сикорская, немолодой батюшка, которого ей представили как отца Алексия, и сам хозяин дома.

– Ваша светлость, жених ведь без памяти, – неуверенно сказал отец Алексий, глядя на изможденное, похожее на череп, лицо больного. – Как же венчать его?

– Вы уж постарайтесь, батюшка, – жестко ответил Ресовский. – Я думаю, что все будет по закону.

Священник вздохнул, открыл требник и начал тихо, как будто боясь потревожить умирающего, читать службу. Не было ни аналоя, ни венцов, это венчание походило на бред, но Наталья стояла равнодушно, в ее душе иногда поднимало голову чувство брезгливости, но она тут же напоминала себе, что пока она не в том положении, чтобы диктовать условия. Она подождет, и когда придет время, нанесет единственный верный удар, чтобы получить главное, а сейчас помолчит и потерпит. Нужно усыпить бдительность Ресовского, пусть он успокоится и пустит ее в свой дом. А когда она забеременеет, тогда и посмотрим, кто будет диктовать условия. Женщина опомнилась, когда священник протянул ей тонкое оловянное кольцо.

– Наденьте на палец супругу, – предложил он.

Наталья содрогнулась от омерзения, но потянула гладкий ободок по холодному пальцу полутрупа, которого нашли ей в мужья. Священник сам надел ей на палец простое гладкое колечко, слава Богу, что хотя бы оно было золотое. Скороговоркой батюшка сообщил, что объявляет их мужем и женой и, стыдливо пряча глаза, удалился вместе с Ресовским в соседнюю комнату. Сикорская осталась наедине с человеком, за которого она вышла замуж. Женщина приблизилась к кровати, и ей показалось, что новобрачный не дышит.

– Батюшка, – позвала Наталья, – посмотрите, похоже, что мой супруг умер.

Из соседней комнаты быстро вышел священник, а за ним, убирая в карман сюртука плотный лист, появился Ресовский, они оба подошли к кровати и переглянулись.

– Похоже, что новобрачная права, – нерешительно сказал батюшка, пытаясь нащупать пульс на шее у больного, и добавил: – Упокой, Боже, душу раба твоего Игнатия.

– Пойдемте, мадам, – предложил Ресовский, беря Наталью под руку. – Батюшка сам справится.

Он вывел женщину из флигеля и, перейдя через двор, открыл дверь в дом.

– Я так понимаю, что вам не захочется находиться в доме, где умер ваш супруг, – иронично заметил князь. – Поэтому на неделю я поселю вас в доме, в свободной спальне, а потом переберетесь во флигель, можете даже вступить в наследство после своего супруга. Все, что там найдете – ваше.

Ресовский толкнул дверь одной из спален второго этажа и пропустил в нее Наталью.

– Располагайтесь пока, а я приглашен на свадьбу светлейшего князя Никиты Черкасского и вашей подруги Натали Белозеровой. Так что – не обессудьте, – сообщил он и, захлопнув дверь, ушел.

Сикорская осталась одна. Эта отвратительная свадьба, когда ее повенчали с мертвецом, внушала ужас. Женщина даже не знала, надела ли она кольцо на руку живому человеку или трупу. На мгновение ей даже показалось, что новый муж утащит ее за собой в могилу, ведь такой чудовищной ситуации, в которую она попала сегодня, женщина не могла себе даже представить.

«Я не поддамся панике, хватит с меня ошибок, – осадила себя Сикорская, пытаясь подавить страх. – Я теперь буду холодна и собрана. Никакой паники, никаких страхов, никаких необдуманных поступков».

Это помогло, почувствовав, что успокоилась, Наталья сняла свой салоп и повесила его в шкаф. Главное было сохранить деньги. Нужно было сделать так, чтобы никто не догадался, что в салопе зашито золото. Сикорская позвала слугу и велела ехать в Зимний дворец, найти начальника караула полковника Ольховского и забрать у него вещи камер-фрейлины. Убедившись, что ее приказание выполнено и экипаж отправился во дворец, Наталья довольно потерла руки – по крайней мере, заносчивые фрейлины узнают, что она живет не на Охте, а на Невском проспекте, в доме одного из лучших женихов России. А дальше будет видно. Сикорская верила, что она еще будет хозяйкой этого прекрасного дома. Когда у нее родится ребенок и князь официально усыновит его как наследника, неизвестно еще, что может случиться – вдруг Ресовский отравится грибами, или упадет с лошади… Женщина представила умирающего князя и заулыбалась. Она еще увидит это замечательное зрелище и тогда шепнет ему на ухо, что не нужно было обижать Наталью Сикорскую.