Стрела любви - Моника Маккарти Страница 73

— Это был Магнус Маккей, — сказал Йен, прежде чем сообразил, что этого делать не следовало. Впрочем, Мэгги все равно скоро с ним познакомится, когда Святой вернется с Хелен. — А Хелен, наша целительница, — его жена.

Маргарет кивнула и задумалась.

— Мне следовало догадаться, что он шотландский горец. Ну, по его габаритам. А остальные люди, с которыми ты был, тоже горцы? — Она невольно рассмеялась. — Впервые их увидев, я подумала, что мимо меня прошла какая‑то призрачная армия.

Йен мысленно выругался. Шутки жены были опасно близки к правде. Плохо, что она видела его братьев в полном боевом облачении — в шлемах и в броне. А черные одежды стали постоянным облачением «призраков» Брюса — так их называли люди.

Не желая больше отвечать на вопросы, Йен опять пошевелился, на этот раз намеренно, и, тотчас же почувствовав острую боль, снова поморщился. Маргарет ахнула и поспешила за тканью, чтобы перевязать мужу колено.

Она быстро вернулась и замерла, глядя на его ногу.

— Тебе надо снять шоссы. Помочь?

Йен справился с первым побуждением закричать: «Нет, конечно же, нет!» — и сдержанно ответил:

— Сам справлюсь.

Он понимал, что будет больно, но лучше уж боль в ноге, чем ощущение ее рук на своем теле. Достаточно уже ее попытки помочь с туникой — прикосновения Мэгги обжигали не хуже огня.

Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Йен сел и начал раздеваться. Ему пришлось неловко изворачиваться и ругаться сквозь зубы, но через несколько минут на нем остались только полотняные брэ и туника.

Йен и не думал, что рана выглядела так ужасно, пока Маргарет не воскликнула:

— Какой кошмар! У тебя половина ноги распухла и посинела. Боль, должно быть, невыносимая. Ты уверен, что не хочешь выпить чего‑нибудь для облегчения боли?

То, чего Йен больше всего хотел в данный момент, могло только усилить боль, поэтому он мотнул головой и прохрипел:

— Просто перевяжи.

Маргарет молча кивнула. Но ей пришлось низко склониться над мужем, и она поневоле постоянно касалась его грудями, не говоря уже о том, что ее шелковистые рыжие волосы скользили по животу Йена. Ему ужасно хотелось уткнуться лицом в ее груди, но он изо всех сил сдерживался, даже перестал дышать.

— Все хорошо? — спросила Маргарет, закончив перевязывать колено. — Я сделала тебе больно?

— Да, — прохрипел Йен, — но вовсе не перевязкой. — Жена ничего не поняла, и он добавил: — Колено тут ни при чем, Маргарет.

Ей потребовалось время, чтобы понять смысл его слов, но потом ее глаза округлились и она уставилась на то место, которое муж имел в виду. «Боль» явно усилилась, и Йен застонал.

Маргарет смотрела на мужа, и в ее глазах он заметил неуверенность. И еще — вопросы, на которые он не мог ответить.

— Йен, я…

Он видел сомнения жены и понимал их, поскольку и сам чувствовал то же.

— Это, вероятно, не самая лучшая мысль, — сказала, наконец, Маргарет.

Йен утвердительно кивнул, игнорируя разочарование, отразившееся на ее лице.

— Да, вероятно.

— Тогда все еще больше запутается, правда? — Маргарет смотрела на него так, словно надеялась на отрицательный ответ.

— Да, — со вздохом кивнул Йен, все еще больше запутается. А куда уж больше? Но это вовсе не означало, что все его существо не требовало иного решения: усадить жену сверху и войти в нее столь основательно, чтобы уже никто не смог оторвать их друг от друга.

И ведь она была так близко… Ему казалось, он чувствовал вкус ее губ и ощущал мягкость кожи под своими ладонями, он улавливал исходивший от нее манящий запах…

Йен помнил, как закрывались ее глаза, как приоткрывались губы, как учащалось дыхание, когда она была близка к разрядке. Он помнил румянец на ее щеках и крик удивления, когда она возносилась к вершинам наслаждения.

Он никогда не сможет все это забыть. Да, пожалуй, и не захочет.

Йен не знал, что сказать, поэтому молча привлек жену к себе. А она, прижавшись щекой к его груди, словно они никогда не расставались.

Он же поглаживал ее по волосам, смотрел в потолок и думал.

Маргарет проснулась раньше Йена и выскользнула из палатки. Она направилась к ручью, протекавшему по другую сторону холма, и умылась ледяной водой. Она надеялась, что это прочистит ей мозги. Не помогло.

«Что все это значит?» — думала она.

Заниматься любовью, конечно, не стоило, чтобы все окончательно не запутать. Но то, что произошло… Это все равно все запутало. Запутало еще больше. Близость из‑за страсти можно легко списать на похоть, моментное помрачение рассудка. Но такая близость… Нежность ночи, проведенной в объятиях любимого, — это дорогого стоит.

Маргарет сделала над собой усилие и не позволила себе мечтать о будущем. Надо быть реалисткой. На одной ночи нежности, как и на одной ночи страсти, нельзя строить брак.

Будет ли продолжение — станет ясно, когда Эхан окажется на свободе. Сердце Маргарет заныло. Она позволила себе на минуту поддаться разочарованию, испытанному, когда выяснилось, что попытка Йена окончилась неудачей. Только муж не должен заметить ее разочарование. Ему и так досталось.

«С Эханом все в порядке», — мысленно твердила Маргарет. Только она никак не могла избавиться от чувства, что муж был с ней не до конца честен. Он что‑то скрывал, и она должна узнать, что именно.

Она села на камень у воды, наслаждаясь тишиной и спокойствием раннего утра и наблюдая, как первые лучи рассвета освещают суровый зимний пейзаж. Вскоре лагерь начал пробуждаться, и ее уединение было нарушено. Маргарет встала и медленно побрела к палатке.

Приблизившись, она услышала громкие голоса и ускорила шаг. Войдя, она увидела своего мужа, гневно сверкавшего глазами, и еще двух человек. Первым заговорил Магнус Маккей:

— Мы застали его, когда он пытался встать.

Маргарет не знала Йена ребенком, но Эхан, несомненно, унаследовал от него этот хмурый упрямый взгляд.

— Где ты была? — спросил он, но, возможно, сообразил, что слишком явно демонстрирует свои чувства, и сбавил тон. — Ты оставила меня наедине с… этими.

Маргарет взглянула на женщину, стоявшую рядом с кроватью, и поняла, что никогда раньше не видела ее. Женщина была прелестна: мягкие рыжеватые волосы, чистая кожа и тонкие черты лица делали ее похожей на пикси — фею из народных сказок. Правда, выражение красивого лица больше подошло бы боевому командиру.

Женщина — Маргарет предположила, что это и есть целительница, — окинула ее холодным взглядом, снова повернулась к Йену и уверенно поднесла к его рту чашку.

— Ты ведешь себя, как упрямый ребенок. Выпей это, и сразу почувствуешь себя лучше.