Тихая гавань - Даниэла Стил Страница 72

Они с Ванессой поговорили еще пару минут, потом он передалтрубку Роберту. И тот попробовал в нескольких словах объяснить сестре, чтопроизошло. Все это до сих пор казалось им неправдоподобно чудовищным, но Робертсразу почувствовал, что отец говорит правду. Достаточно взглянуть ему в глаза,чтобы убедиться, увидеть поселившуюся в них боль и понять, чего ему стоили этимучительные шесть лет. Многие годы он жил с этой болью, скрывая свое горе отвсех, но сейчас его сын читал в его душе так же ясно, как в открытой книге. Онсмотрел на разом постаревшего отца, перебирая в памяти то, что сейчас узнал, ипришел к выводу, что его отношения с матерью уже никогда не будут прежними.

Мэтт с Робертом говорили и все никак не могли наговориться.Наверное, они бы проговорили до утра, но тут позвонила Пип, чтобы сообщить, какдела у Офелии. Роберт, навострив уши, внимательно прислушивался к их разговору.

– Кто звонил? – спросил он, ревниво желая знатьабсолютно все об отце, в том числе и о его новых друзьях, и о той жизни,которой он жил без него.

– Это одни мои знакомые – вдова с дочерью. Слава Богу,у них все в порядке. Ничего серьезного.

– Твоя приятельница? – с улыбкой спросил Роберт.Мэтт покачал головой:

– Нет. Ничего похожего. Мы с ней просто друзья. Видишьли, ей пришлось немало пережить – в прошлом году она разом потеряла и мужа, исына. Оба погибли в авиакатастрофе.

– Ужас какой! Слушай, пап, а девушка у тебяесть? – с ухмылкой полюбопытствовал Роберт.

Он чувствовал себя счастливым просто оттого, что он рядом сотцом. Рот у него разъезжался сам собой. Мэтт сделал ему сандвич и налил бокалвина, но Роберт был так возбужден, что у него кусок не лез в горло.

– Нет, девушки у меня нет, – расхохоталсяМэтт. – Жены, впрочем, тоже. Ты же видишь, я превратился в настоящегоанахорета.

– И ты по-прежнему рисуешь. – Роберт обвел глазамикомнату, заметил свой портрет. Потом портрет Ванессы. И удивленно уставился напортрет Пип. – А это кто?

– Та самая девочка, что сейчас звонила.

– Страшно похожа на Несси, – пробормотал Роберт.

Придирчиво разглядывая картину, он вдруг отметил исходившееот портрета очарование. От него просто невозможно было оторвать глаз.

– Да, верно. Я написал его по ее просьбе, она хочетподарить его своей матери. У нее на следующей неделе день рождения.

– Здорово получилось. Слушай, а ты уверен, что неухаживаешь за ее матушкой? – В том, как отец говорил об Офелии, было нечтотакое, отчего Роберт вдруг насторожился.

– Абсолютно. Ну а как насчет тебя самого? Ты-то, часом,не женился? Нет? А девушка у тебя есть?

Рассмеявшись, Роберт рассказал отцу о своем последнемувлечении, об учебе в Стэнфорде, о друзьях и подружках, о том, как он жилпоследние годы. В конце концов, они ведь не виделись целых шесть лет. Мэтт сРобертом и сами не заметили, как проговорили до утра. Было около четырех, когдаРоберт, уснув на полуслове, рухнул на постель Мэтта, а отец свернулся калачикомна диване. Вообще-то Роберт не собирался оставаться на ночь, но у него простоне хватило сил уехать.

А с утра, едва открыв глаза, они снова принялись говорить.Мэтт поджарил яичницу с беконом, а около десяти Роберт поднялся, сказав, чтоему пора. Правда, он пообещал, что на следующей неделе приедет снова. Только нев выходные – на выходные у него уже есть планы. Мэтт сказал, что на неделенепременно сам приедет в Стэнфорд.

– Теперь ты от меня так просто не избавишься, –предупредил он. Губы его сами собой растянулись в улыбке. Мэтт давно уже нечувствовал себя таким счастливым. Роберт тоже сиял, не сводя глаз с отца.

– А я и не собираюсь, – фыркнул он. – Я ведьсчитал, что ты вообще о нас забыл. Но почему бы еще ты вдруг перестал писать?Разве что умер? Ничего другого мне просто в голову не приходило. Одно я зналсовершенно точно – ты бы не смог просто так бросить нас с Ванессой. Значит,что-то произошло. Осталось только узнать, что именно. – Роберт решил нерассказывать, каких трудов ему стоило отыскать отца. Главное, что он этосделал, а все остальное не важно.

– Слава Богу, ты меня нашел. Я решил подождать парулет, а потом сделать еще одну попытку связаться с вами… на тот случай, если вывдруг снова захотите увидеть меня. Поверь мне, сынок, я вовсе не сдался, япросто ждал подходящего момента.

У Мэтта просто язык чесался высказать Салли все, что он оней думает. Интересно, что она ответит? И самое главное – как объяснит вседетям? Мало того, что она лишила их отца, – она год за годом обманывалаих. Мэтт знал, что никогда не сможет простить ей такой подлости, а по лицуРоберта понял, что и сын думает так же. Салли придется немало потрудиться,чтобы оправдать себя в глазах детей. Вряд ли они смогут верить ей, как прежде.

Около половины одиннадцатого Роберт, неохотно поднявшись,уехал. Мэтт решил, что у него был самый лучший День благодарения за всю егожизнь. Он просто не мог дождаться, когда расскажет обо всем Офелии и Пип. Носначала нужно выяснить, что же все-таки произошло с Офелией. Не успел Робертотъехать от дома, как Мэтт уже бросился к телефону. Сейчас он чувствовал себятак, словно заново родился, – вернее, опять стал прежним Мэттом. Теперь онснова имел детей. И не было на земле человека счастливее, чем он. Он нискольконе сомневался, что и Офелия, и Пип будут радоваться вместе с ним.

Пип схватила трубку почти сразу же, как раздался звонок.Голос у нее звучал хоть и невесело, но в нем не чувствовалось вчерашнейподавленности. Прикрыв ладонью трубку, Пип прошептала, что маме немного лучше.Правда, она все еще кажется расстроенной, но все-таки не так, как вчера. Потом,попросив его подождать, она крикнула Офелии, что звонит Мэтт.

– Как вы себя чувствуете? – нарочито-спокойнымтоном спросил он, когда Офелия взяла трубку.

– Да так… немного оглушенной, – пробормотала она,не вдаваясь в объяснения.

– Наверное, плохо спали. Так вы приедете?

– Пока не знаю. – Голос ее звучал нерешительно.

Но Мэтт принял твердое намерение приехать, чтобы самомуубедиться, что с ними все в порядке. Сейчас, когда Роберт уехал, его уже ничегоне удерживало здесь. Он бы приехал и накануне, если бы почувствовал, что это имнужно. В крайнем случае уговорил бы Роберта поехать с ним. А сейчас ему простоне терпелось поскорее поделиться с Офелией своей радостью.

– Может быть, мне за вами приехать? Послушайте, Офелия,вам нужно немного развеяться. Погуляете по берегу, подышите свежим воздухом иувидите – вам сразу станет лучше.

Офелия колебалась. Несмотря ни на что, ей очень хотелосьпоехать. Лишь бы только выбраться из дома, не видеть ничего, что напоминало ейо Теде! Правда, она до сих пор не уверена, стоит ли говорить Мэтту о том, чтоона узнала. Все было так мерзко, так унизительно, что Офелии казалось, будто еевываляли в грязи. Признаться, что муж обманывал тебя, да еще с твоей же лучшейподругой! Офелия содрогнулась. Это было противнее всего. Но самое мерзкое вовсей истории, что Андреа рассчитывала использовать против нее Чеда. Офелиязнала, что, проживи она хоть тысячу лет, она никогда не сможет простить ейэтого. И почти не сомневалась, что Мэтт сможет ее понять. Насколько она могласудить, в подобного рода делах он придерживался тех же самых взглядов, что иона сама.