Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство - Джейн Портер Страница 72

— Обращайся когда угодно, Тэйлор. Просто позвони.

Я смотрела на маму, стараясь запомнить ее и этот день. Очень приятное ощущение. Ни гнева, ни сожаления, ни скорби.

— Осторожнее на дороге, — прошептала я.

— Обязательно.

И она ловко запрыгнула на пассажирское сиденье.

Девочки выбежали из дому, когда Рэй заводил машину; мы вчетвером стояли на маленькой лужайке и махали вслед, а Тори посылала воздушные поцелуи.

— Бабушка хорошая, — с тоской проговорила она, когда грузовик скрылся из виду.

— Рэй тоже, — добавила Джемма.

Брук улыбнулась:

— А мне понравились его татуировки.

Уложить девочек в постель было нелегко. Когда я заставила их вымыться в крошечной ванной (я не успела выкрасить ванну и раковину), они впервые осознали, что мы не вернемся на Ярроу-Пойнтс.

Теперь это наш дом. И нет возврата в большой красивый особняк на озере. Темный маленький домик с низкими потолками и узкими окнами — место, где мы будем жить. Завернувшись в купальные халаты, девочки сидели на моей кровати и плакали, пока я расчесывала их длинные мокрые волосы.

— Это только на полгода или на год, — говорила я, пытаясь их подбодрить.

— Но там был наш дом, мама. Там мы жили, — протестовала Джемма.

— Я понимаю… — грустно сказала я, осторожно распутывая волосы Брук.

— Мы когда-нибудь вернемся туда? — спросила она и нахмурилась.

Я вынула гребень из ее волос и попыталась распутать узелок руками.

— Не знаю… — Наконец мне удалось привести волосы дочери в порядок. — Давайте вообще не думать о старом доме, если нам от этого грустно…

Брук повернулась ко мне:

— Тебе от этого грустно?

Я посмотрела на лица дочерей. Господи, они еще так малы.

— Да, если слишком долго вспоминать. Поэтому я стараюсь думать о чем-нибудь другом.

— Например? — спросила Тори, подбираясь ко мне поближе и карабкаясь на колени.

— О нашем новом доме.

— Фу. — Джемма поджала губы.

— О Рождестве, — продолжала я. — О том, что здесь такая большая каминная полка, что мы без проблем развесим ваши чулки.

Джемма продолжала дуться.

— А когда Рождество пройдет?

Я пожала плечами:

— Тогда я подумаю о чем-нибудь еще. О чем-нибудь приятном, что поднимет мне настроение.

— Например? — настаивала она.

Я попыталась что-нибудь придумать, обвела взглядом комнату и заметила тот странный желтовато-серый цвет, в который выкрашены стены. Вовсе не предполагалось, что так получится, — я надеялась, что в итоге комната станет уютно-палевой, но почему-то краска дала непредсказуемый эффект.

— Ну… посмотрите на эти стены. Они похожи на пшеничное печенье…

— На имбирный пряник! — закричала Брук.

— Да, на пряник, так даже лучше, — согласилась я. — Мы живем в настоящем пряничном домике. Если напоминать себе, что это хорошо, если делать свою жизнь интересной, нам действительно будет здесь весело.

— Но мне совсем не весело, — сказала Джемма, качая головой. — Правда, мама. У нас нет нашей мебели, почти нет игрушек. Всего два телевизора…

— Зачем нам много телевизоров? — перебила я.

— И все-таки мне здесь не нравится. Плохо, что у нас нет собственного дома. Плохо, что летом снова придется переезжать. Плохо, что мы никого не сможем приглашать…

— А вот это уже глупости. Разумеется, вы сможете приглашать друзей. Им все равно, живем мы в большом доме или нет… — Я замолчала, встретив взгляд Джеммы, и поспешно продолжила: — Им наверняка будет приятно приехать к нам на ужин. А летом мы будем устраивать барбекю…

— Как можно устраивать барбекю без папы? — спросила Тори.

Девочки смотрели на меня и ждали ответа. Я попыталась что-нибудь придумать.

— Папа приедет, — выговорила я наконец. — Он вернется летом.

Тори была счастлива. Брук надеялась.

Джемма сомневалась.

— Откуда ты знаешь?

Я прислушалась к внутреннему голосу, который старательно игнорировала последние несколько лет.

— Знаю, и все. — Я посмотрела на дочерей и улыбнулась, по-настоящему улыбнулась. — Папа слишком сильно нас любит — и обязательно вернется.

Через час я наконец уложила девочек в новых спальнях. Они спали, и я опустила шторы, заперла входную дверь и выключила свет — кроме лампы в коридоре. В малюсенькой ванной, которая примыкала к «большой комнате» (самое нелепое определение применительно к этой крошечной скорлупке), я умылась, почистила зубы, нанесла лосьон против морщин — тонким слоем, потому что флакон почти опустел.

Таков был многолетний порядок отхода ко сну. Такая же часть моей жизни, как и разговоры с мужем, когда он укладывался в постель с книгой.

Я улыбнулась, воображая привычную картину: Натан пытается читать, а я стою в дверях и болтаю. Он неизменно закрывал книжку. Всегда откладывал любое дело, чтобы выслушать меня.

Моя улыбка исчезла.

Я скучаю по Натану. Страшно по нему скучаю.

Погасив свет в ванной, я забралась в постель, выключила ночник и лежала в темноте новой спальни, прислушиваясь к звукам на незнакомой улице. Где-то сигналит машина, мимо с грохотом проехал грузовик. Сквозь дешевые портьеры виден свет фонарей.

Незнакомая комната. Незнакомый дом.

Я чувствовала то же, что и девочки. Я скучала по старому дому. Хотела обратно. В прежнюю жизнь.

Потери так тяжелы, что приходится бороться изо всех сил. Все будет хорошо. Завтра же все будет хорошо. Девочки пойдут в школу. Потом Анника их заберет…

И вдруг я похолодела. Поняла, что упустила один нюанс.

Анника у меня больше не работает. Она ушла. Некому сидеть с детьми.