Танец для двоих - Виктория Клейтон Страница 72

Вероника вытерла лицо маленьким, обшитым бахромой платком и попыталась улыбнуться.

— Уверена, что ты права. Бабушка говорила, что предаваться слезам — это слабость. Я всегда чувствую себя виноватой, когда плачу, и поэтому не получаю долгожданного облегчения.

— Дэниел сказал что-то, чем-то расстроил тебя?

Вероника затрясла головой:

— Нет. Это я совершила чудовищную глупость. Не знаю, что на меня нашло. В прошлую пятницу я наткнулась на рынке на цветущую вишню. Цветы на ветках были невыразимо прекрасны — снежно-белые и невинные. Я купила несколько веток и решила украсить комнату Дэниела. Я надеялась, что ему понравится. Я полагала, что он подумает, будто это миссис Шиллинг захотела преподнести ему сюрприз. Дэниел вошел в комнату, как раз когда я украшала письменный стол. Он нахмурился. Я поняла, что выдала себя. Ты знаешь, я не могу контролировать свое лицо. Мои глаза налились слезами, я покраснела. Мне необходимо было объясниться, сказать, что я купила слишком много цветов и решила поделиться. Я должна была сказать, что хотела сделать ему приятное, поскольку знаю, что он любит цветы. Вместо этого я онемела. Дэниел сказал: «Что, черт возьми, я сделал? Чем я заслужил все это?» Он произнес эти слова недовольным тоном. Таким образом я поняла, что ему обо всем известно.

Я посмотрела на нее вопросительно.

— Незачем скрывать. У меня не очень хорошо получаются отговорки. Он знает, что я люблю его. По-видимому, об этом знают уже все на свете.

— Безусловно, Тиффани и миссис Шиллинг догадываются. Что касается остальных, то я не думаю…

— Тиффани и миссис Шиллинг и есть целый мир — мой мир. Только не подумай — я ни капли не стыжусь того, что влюблена в Дэниела. Он, как никто другой, достоин любви. Мне хотелось бы только, чтобы моя любовь не бросалась в глаза. Я заставляю себя принимать пищу, пытаюсь вести себя разумно, хочу относиться к нему, как к хорошему другу, и ничего более. Я говорю себе, что любовь к мужчине не стоит моих страданий. Что только любовь к Всевышнему имеет значение… Но внутри меня живет постоянная боль… — Вероника натянуто улыбнулась. — Что может быть унизительней неразделенной любви? Я готова сделать для Дэниела все что угодно, но прекрасно понимаю: самое лучшее, что я могу сделать, — это убраться сего пути.

— Всегда остается место надежде! — воскликнула я. — Я уверена, что ты нравишься ему. Нет ничего более притягательного, чем подобная любовь.

Вероника посмотрела на меня с безграничной грустью.

— Нет никакой надежды. Я уверена в этом. Только не спрашивай меня, пожалуйста, откуда мне это известно!

В подобных обстоятельствах я не решилась возражать. Мы поболтали еще немного о пустяках, пока я укладывала волосы и делала макияж.

Сбежав вниз по лестнице, у входной двери я столкнулась с Дэниелом. Он зашел в дом с Жозефиной на плече. Обезьянка прыгнула мне в руки.

— Я только что продал по неплохой цене стол орехового дерева. — Дэниел выглядел необычно оживленным.

— Как жаль! Мне этот стол казался очень милым.

— Милым? Этот стол был настоящим произведением искусства. Он был единственным в своем роде. Но зато теперь я смогу купить кое-что еще. Никогда не следует ожидать, что с неба свалятся деньги.

— Однажды на наш балкон в ОЗПА ветер занес с неба банкноту в один фунт. Хотя я согласна, достаточно безрассудно ожидать постоянного дохода, надеясь лишь на милость небес.

Я обрадовалась, увидев, что Дэниел рассмеялся. Он смеялся довольно редко. Его лицо прояснилось, глаза… Его глаза стали прекрасными — если только можно употреблять это слово в отношении мужчины. Я рассказала ему о своих вечерних курсах.

— Верю, что у тебя хватит силы воли не бросить курс на половине. Учиться нелегко. Если захочешь, я могу одолжить тебе книги.

Меня раздражал всеобщий скептицизм по поводу моих способностей завершить курс. Когда я сообщила о своем намерении Тиффани, она сказала: «Тебе будет нелегко. Ты ведь так устаешь на работе». Миссис Шиллинг фыркнула с неодобрением: «Мужчины не любят женщин, которые знают больше, чем они. Ты испортишь зрение. К тому же курсы покажутся тебе скучными».

— Я настроена более чем серьезно, — ответила я Дэниелу. — Я хочу все знать. Я хочу знать, кто такой Петрарка и почему Сократ выпил чашу с ядом…

Дэниел поднял руки в притворном изумлении:

— Господи! Ты на самом деле собираешься пройти через все это? Что заставляет тебя? Не верю, что твой дружок испытывал неудобства из-за недостатка у тебя эрудиции. — На губах Дэниела появилась саркастичная ухмылка.

— Ты имеешь в виду Пирса?

— Он единственный, кого я знаю. Конечно, если за прошедшие пять дней ты не обзавелась новым.

— Ты считаешь, что Пирс предпочитает женщин, которые более глупы, чем он?

— Конечно! Ты для него игрушка. Тобой можно любоваться. Иногда похвастаться перед друзьями, иногда… давай назовем это пристойно… пользоваться тобой для любовных утех.

Дэниел словно читал мои мысли.

— Ты даже ни разу не разговаривал с ним. Откуда такая враждебность?

Дэниел внимательно посмотрел на меня. В его глазах застыла насмешка.

— Я скажу так… Для того чтобы распознать самодовольного осла, совершенно не обязательно, чтобы он подавал голос.

Громкий сигнал автомобиля не дал мне возможности возразить. Я открыла дверь. Пирс сидел в своем двухдверном кабриолете и возился с радио. Визгливые звуки рок-н-ролла напугали Жозефину. Она в ужасе бросилась вверх по лестнице.

— Давай повеселимся, девочка! Я заказал столик на семь тридцать. После ресторана мы поедем на вечеринку. — Пирс повернул свои зеркальные очки в мою сторону — Хочешь, останемся там до утра? Думаю, что нам должно хватить шампанского.

Я оглянулась, чтобы попрощаться с Дэниелом, но дверь за ним уже успела закрыться.

Во время ужина Пирс вел себя исключительно любезно. Он осыпал меня комплиментами. Хвалил мое платье (тонкий голубой шелк — тетин подарок на день рождения), восхищался прической (я только что помыла волосы), не сводил глаз с сережек (капелек жемчуга, которые я приобрела в ломбарде неподалеку от магазина мистера Дринга).

— Кушай, моя сладость! Мне доставит огромное удовольствие похвастаться тобой на вечеринке. Перестань, на самом деле ты не хочешь пудинга! Ты ведь не желаешь разжиреть, как корова?

Я проводила голодным взглядом нечто воздушное, покрытое шоколадом и украшенное ягодами малины. Официант поставил блюдо с десертом на соседний столик.

— Чья это вечеринка?

— Джулии. Скорее ее мать устраивает вечеринку, но Джулия настаивает, чтобы я пришел.

— Джулия Семфил-Смит? О, не думаю, что хочу встретиться с ней. Она меня недолюбливает.

— Чепуха! Она сходит с ума из-за тебя… Хорошо, она сходит с ума из-за меня, а я не собираюсь появляться у нее без тебя. Мне нужно быстро заскочить домой и переодеться. Я заехал за тобой прямо из офиса. Черт побери, ты живешь в такой глуши! Вероятно, нам стоит поселиться вместе.