Вторжение любви - Бонни Вэнэк Страница 72

Внезапно под каменными сводами прокатилось эхо душераздирающего крика. Томас выронил из рук камень и помчался к Джасмин. Она сидела на полу, судорожно ловя ртом воздух. Даже в тусклом свете лампы Томас сумел рассмотреть багровые отметины на ее шее. Сердце Томаса сжалось от ужаса.

Поставив лампу на пол, он осторожно дотронулся до плеча девушки.

– Джас, что случилось?

– Кто-то пытался меня задушить, – с трудом произнесла Джасмин. – Я… я рассматривала саркофаг, когда услышала за спиной шум. Я подумала, что это ты. А потом кто-то схватил меня за шею… О Господи!

– Теперь все позади, – попытался успокоить девушку Томас. Дьявол, как скверно. Он вдруг понял, насколько они уязвимы. Одни в темной гробнице, окруженные со всех сторон камнем. Кто-то пытался убить Джасмин. Томас услышал быстрые приглушенные шаги. Понизив голос, он обратился к Джасмин:

– Я вытащу тебя отсюда.

Он помог девушке подняться и взял в руки лампу. Томас ощутил знакомый, но такой непривычный для этого места аромат и принюхался.

– Ты пользуешься духами?

– Я никогда… – Голос Джасмин сорвался, когда она втянула носом воздух.

Они оба узнали аромат – женские духи, слишком тяжелые и насыщенные.

– Идем, – прошептал Томас, потянув Джасмин за руку.

Джасмин охватила паника. Ей казалось, что стены гробницы медленно сходятся, намереваясь ее раздавить. «А ведь эта гробница чуть не стала моей могилой», – подумала девушка. Путешествие по коридорам показалось ей мучительно долгим, и она старалась не оглядываться. Человек, ответственный за предыдущие покушения, все еще преследовал ее. Наконец они с Томасом достигли последнего ряда ступеней и выбрались на поверхность. Им в лицо ударил свежий ветерок, и Джасмин сделала несколько глубоких вдохов. Молодых людей поприветствовал часовой.

– Кто-нибудь заходил в гробницу в последние несколько минут? – грозно спросил Томас по-арабски.

– Нет, сахиб. Только вы и красивая молодая леди. Томас попытался порасспросить часового, но тот все отрицал. Потом хитрец намекнул, что несколько фунтов, возможно, развязали бы ему язык.

С круглыми от ужаса глазами часовой наблюдал за тем, как Томас достал из кармана пистолет, направил на него и произнес:

– Это все, что я могу тебе дать, дружище. Заикаясь от страха, часовой поведал о том, что ему заплатили, чтобы он ненадолго оставил свой пост перед тем; как пришел Томас и его спутница. Когда Томас взвел курок, часовой взмолился о пощаде и добавил, что заплативший ему человек был англичанином. На нем было черное арабское платье, но говорил он с акцентом.

Поняв, что он выжал из часового все, что можно. Томас убрал пистолет, а потом обнял Джасмин за талию и повел ее к поджидавшим ослам.

Они молча ехали по долине. Джасмин была благодарна Томасу за то, что тот предусмотрительно взял с собой оружие. Подъехав к конюшне, молодые люди передали своих ослов слуге. Когда их лодка отплыла от берега, Джасмин задумалась о том, что произошло в гробнице.

– Томас, женщина не могла напасть на меня. У нападающего были мозолистые руки. Как у рабочего. Это были руки мужчины. Но почему он пытался задушить меня?

Томас коснулся пальцем синяков на шее девушки.

– Пытался? Да он почти преуспел.

– Но ведь ничего не случилось. И это меня удивляет. Воспользовавшись ножом, он добился бы большего успеха. Есть и другие способы быстро разделаться с человеком. Я читала о них в романах. Нож, пуля в лоб – громко, но зато быстро. Яд.

Томас прижат палец к губам девушки.

– Отвратительно, когда мы начинаем говорить о твоей смерти. Меня волнует лишь то, как защитить тебя, Джас. У нападающего ничего не получилось, потому что он, очевидно, знал, что я рядом. И я приложу все усилия, чтобы больше не отпускать тебя от себя. С этого самого момента ты ни на секунду не останешься одна.

Внезапно в сознании Джасмин что-то щелкнуло, как если бы с окна вдруг сняли занавеску, впустив в комнату ослепительный солнечный свет.

– Ты не собирался отпускать меня в Англию, так ведь? Ты хотел оставить меня здесь, рядом с собой.

Прежде чем Томас кивнул, Джасмин поняла, что он специально сделал ее своей служанкой, чтобы она постоянно находилась рядом. А все потому, что он предчувствовал что-то нехорошее.

– Томас, что ты знаешь? Что вообще происходит?

– Я еще не уверен. – Томас нахмурился. – У меня есть кое-какие подозрения, но нет доказательств. Я пока не могу тебе ничего сказать. Не сейчас.

На лице Томаса возникло странное выражение, очень напоминающее стыд. Он судорожно сглотнул.

– Джасмин, мне нужно кое-что тебе сказать. Мое поведение возле отеля… все те мерзости, что я тебе наговорил… Прости меня за грубость. Я был… не в себе.

– Наверное, у тебя были основания сердиться на меня, – вздохнув, ответила Джасмин. – Я знаю, что-то ужасное пробудило в твоей душе гнев.

– Я злился не на тебя, Джас, – мягко произнес Томас. – Я все расскажу тебе, но не сейчас. Поверь мне. Ты мне веришь?

Джасмин кивнула, и ее губы тронула еле заметная улыбка.

– Я верю тебе, Цезарь. Тебе, одному из немногих, я могу верить. Но с другой стороны, твои друзья наверняка желают отделаться от меня. Мне пришло в голову, что человек, желающий мне смерти, может быть одним из них. Содержание тех записок, что я получала в Англии, было довольно недвусмысленным.

Томас напряженно молчал, а потом произнес:

– В Англии? Ты хочешь сказать, что все это началось не на пароходе?

– Я думала, что мне не стоит пока никому ничего рассказывать. Тогда мне все это казалось… не важным.

Лицо Томаса исказилось от гнева.

– Джасмин, кто-то пытался убить тебя еще в Англии, и ты говоришь, что это не важно?

Щеки девушки залил румянец.

– О Господи, опять. Я опять употребила неверное слово. Мне было… слишком стыдно говорить об этом с тобой или дядей Грэмом. А еще я боялась, что он отошлет меня домой, а я пока не могу возвратиться. Кроме того, все эти покушения были какими-то… неловкими. Если кто-то действительно хотел меня убить, то почему не выбрал более действенный способ?

Томас положил руки на плечи девушки и мягко произнес:

– Джас, да Бог с ним со всем. Расскажи мне о записках.

Джасмин все рассказала, опустив лишь тот факт, что автор записок обвинял ее в смерти Найджела. Томас слушал, и в его душе закипала ярость.

– Ты должна была рассказать мне об этом раньше.

– Я не могла. Не хотела, чтобы кто-то об этом знал.

– Думаешь, я не понял бы? Или не обратил на твои слова внимания? Мне небезразлично все, что происходит с тобой. Все серьезнее, чем ты думаешь.