Белые яблоки - Джонатан Кэрролл Страница 72

Пес мчался вперед. Он миновал город. Вот уже и Америка осталась позади. Он пронесся по поверхности Атлантического океана, по изрядной части Европы, пока не очутился в Вене. Следующим утром на восходе солнца он остановился под окном большого дома. Его розовый язык словно тряпица свисал из открытой пасти. Пес дышал тяжело и шумно, но вовсе не от усталости. В радостном возбуждении он уселся возле дома и не мигая уставился на дверь. Прошло не меньше десяти минут, и вот чья-то рука раздвинула занавески, кто-то выглянул наружу, заметил пса, улыбнулся. Ему помахали, но пес никак на это не отреагировал. Он сидел не шелохнувшись и чего-то ждал.

– Изабелла, подойди к окошку, я хочу кое-что тебе показать, – грустно произнесла старая женщина, обращаясь к внучке.

Они долго, несколько часов кряду, разговаривали, а потом заснули рядом, взявшись за руки, совсем как бывало в прежние времена.

Старушка, проспав всего несколько часов, встала свежей и отдохнувшей, готовой ко всему, что сулил ей новый день. Поднявшись с постели, она хотела было тотчас же разбудить внучку, чтобы еще хоть немного с ней поговорить. Но у Изабеллы даже во сне вид был утомленный и измученный. Так что бабушка принялась наводить порядок в комнате, поставила кое-какие вещи на место, включила электрический чайник. В буфете у нее хранились свежие пирожные из кондитерской «Аида», любимый завтрак Изабеллы. Она вынула их из белого пакета и положила на тарелку, которую поставила на середину стола. Придирчиво глядя на пирожные, она раза три передвинула тарелку, ей все время казалось, что на другом месте они будут смотреться лучше. Стол, накрытый для предстоявшего завтрака, должен был выглядеть безупречно. Ведь им с Изабеллой скоро суждено расстаться. Как скоро – этого она и сама не знала.

Вернувшись сюда из пространства смерти, она многое поняла яснее, многому дала более взвешенную оценку, но все это не заставило ее жалеть об истекшей жизни. Слишком та была непредсказуема, несправедлива и коварна, никогда не удосуживалась внятно объяснить, чего она от тебя ждет и что готова предложить взамен. Это был один из главных уроков, который старая женщина извлекла из своего смертного опыта, – жизни все время что-то от тебя нужно. И если ты не можешь ей этого дать, она корчит злую гримасу и попросту забывает о твоем существовании. Жизнь своенравна, пристрастна и лукава. Если бы кто-то смог спросить ее напрямую, в чем ее смысл, она не сумела бы дать ответ – смысл жизни меняется день ото дня и для каждого из живущих он свой. Старушке непременно нужно было сказать об этом Изабелле. Она хотела поведать своей любимице о многом, что стало ей известно после смерти. Разумеется, кроме того, о чем было запрещено говорить с живыми.

Подойдя к окну, она выглянула на улицу. Новый день только занимался. Солнце уже взошло, его лучи ласково заливали все вокруг одинаково теплым золотистым сиянием. Она окинула взглядом улицу – деревья, асфальт, машины, голубоватый дымок, который струился из их выхлопных труб, – и лишь после этого обратила взор на маленький дворик у дома. Стоило ей увидеть собаку, которая сидела под самым окном и не мигая глядела на нее, как сердце ее болезненно сжалось. Зная, что это означает, она испустила долгий тоскливый вздох.

До чего же несправедливо с ней поступили! Ну что им стоило дать ей побольше времени? Всего-то одна ночь, разве этого могло быть довольно? Целой жизни и то не хватило бы, но, впрочем, данное соображение вряд ли соотносимо с тем, что происходит теперь. С их стороны было нечестно не предупредить, что ей отпущена всего одна ночь. Мол, как раз успеешь обсудить со своей внучкой все важные вопросы, и точка. Тогда она могла бы все как следует рассчитать. А вышло так, что они с Изабеллой провели отпущенное им время в беззаботной болтовне, вспоминая родственников и знакомых, прежние времена, какие-то мелочи, пусть приятные и милые сердцу, но совершенно бесполезные для ее внучки, которой предстояли тяжелые испытания.

Старая женщина помахала псу рукой. Тот никак на это не отреагировал – сидел под окном и смотрел на нее в упор. Ей было хорошо известно, чего он хотел; знала она и то, что ей нельзя больше терять времени – его совсем не оставалось. Выпустив из рук край занавески, она вернулась к столу. Дотронулась пальцем до одного из пирожных. Такие невинные радости, как долгие завтраки за этим столом, остались в прошлом. Ей сказали, что она может на некоторое время вернуться и встретиться с Изабеллой, но не поставили ее в известность, сколько времени продлится их разговор.

Она зашагала взад-вперед по своей маленькой комнате. Сунула руки в карманы халата и тотчас же нетерпеливым жестом вынула их. Ей хотелось снова раздвинуть занавески и посмотреть, там ли еще этот пес. В душе ее на миг вспыхнула безумная надежда, что, быть может, он убежал. Но нет, она слишком хорошо знала, что он на прежнем месте, под окном, что он ждет и что ей осталось только одно – разбудить Изабеллу и попрощаться.

– Но как же так, бабушка? Я ведь только вчера сюда попала.

– Тебя ждет Винсент. Ты ему нужна.

Стоя рядом с бабушкой, она выглянула в окно и увидела пса.

– Как его зовут? У него есть какое-нибудь имя?

– Хитцел.

Кличка была такой нелепой, что Изабелла прыснула со смеху.

– Хитцел? И кому только в голову пришло так его назвать?

– Не знаю, дорогая. Не задумывалась об этом.

Изабелла снова повторила кличку собаки вслух, рассчитывая, что таким образом сможет отыскать в ней какой-то смысл.

– Что за странное имя!

– Твоя правда. Как ты себя чувствуешь?

Младшая из женщин отпустила занавеску и повернулась к бабушке. Теперь они стояли плечом к плечу.

– Я никак себя не чувствую, по разве это имеет значение? Если нам пришло время расстаться, значит, я должна уйти, вот и все.

– Да, к сожалению, это не в моей власти. Но ведь ты знаешь, будь на то моя воля, ты смогла бы оставаться здесь сколько угодно. Я была так рада возможности снова повидать тебя. Мне казалось, у нас будет больше времени. – В ее голосе звучали такая печаль и раскаяние, что Изабелле, вмиг позабывшей о собственных страхах, захотелось ее утешить и ободрить.

– Раз они так быстро позвали меня назад, значит, Винсент узнал что-то важное и с ним теперь все будет в порядке. Он сумеет их одолеть.

Бабушка скрестила руки на груди и изо всех сил сжала ладонями плечи.

– Нет, это означает лишь, что тебе пора, потому что наше время истекло. Ты ему нужна, потому что в твоей любви он черпает силы, ты – его надежда. Они теперь привели в действие такие силы, что их надо во что бы то ни стало остановить, иначе будет поздно.

Ей вспомнилось, как в начале войны поляки предприняли попытку остановить немецкое наступление, послав навстречу танкам вермахта кавалерию. Донкихотство, конечно. Винсент Этрих будет не одинок в своем противостоянии Хаосу, но он отправится на эту битву верхом на коне, а его противник выступит на поле брани с целым арсеналом самого современного, самого мощного оружия. Сердце ее разрывалось на части от жалости к Изабелле и Винсенту, но она ничем не могла им помочь.