Седьмая девственница - Виктория Холт Страница 71

Горе мое было так велико, что мне необходимо было хоть часть его обратить в гнев. Слова вылетали сами по себе, и я ничего не могла с ними поделать.

— Я боюсь, — сказала я.

— Он тут где-нибудь играет.

— Мы обыскали весь дом и все вокруг… — я дико огляделась вокруг себя и увидела отблеск солнца на Девственницах.

И тут внезапный страх охватил меня. На днях я показала ему эти камни; он ими заинтересовался. «Не подходи близко к старой шахте, Карлион. Обещай мне». Он с готовностью пообещал, а он не такой ребенок, чтобы нарушить слово. А что, если как раз мои рассказы и пробудили любопытство; что, если он настолько заинтересовался, что не смог устоять перед искушением исследовать шахту, что, если он забыл про свое обещание? В конце концов, ведь он был еще совсем малыш.

Я повернулась к Джонни и вцепилась в его руку.

— Джонни, — сказала я, — что, если он пошел к шахте..

Никогда я не видела Джонни таким испуганным и сразу смягчилась. Бывали минуты, когда я упрекала его за то, что он не проявляет должного интереса к нашему сыну. Господи, подумала я, он так же испугался, как и я.

— Нет, — сказал Джонни, — нет!

— Но если он пошел…

— Там есть предупредительная надпись…

— Он мог ее не прочесть. Или, если прочел, это могло лишь привлечь его интерес.

Мы с ошалелым видом уставились друг на друга. Потом я сказала:

— Мы должны узнать. Придется кому-то спуститься.

— Спуститься в шахту? Ты с ума сошла… Керенса!

— Но он может быть там…

— Это безумие.

— Может, именно в эту минуту он лежит там, раненный.

— Если бы он упал туда, то разбился бы насмерть.

— Джонни!

— Это безумная идея. Его там нет. Он где-то играет. Он в доме… Он…

— Мы должны обыскать шахту. Нельзя терять времени. Сейчас же… сейчас же…

— Керенса!

Я оттолкнула его и побежала к конюшне. Я позову Полора и кого-нибудь из слуг. Они должны приготовиться немедленно. Теперь этот ужас не давал мне покоя. Карлион упал в шурф старой шахты. Я ясно представляла себе, как он там лежит и боится, если не потерял сознания, а если потерял, то это еще ужаснее.

— Полор! — позвала я. — Полор!

Тут я услышала топот копыт, и во двор конюшни въехала верхом на лошади моя невестка Эсси.

Я едва взглянула на нее. В данной ситуации мне было не до нее. Но она кричала мне:

— Ой, Керенса, Джо велел мне быстрей ехать и сказать вам, потому что вы уж точно будете волноваться. Карлион-то, он у своего дяди.

Я чуть не упала в обморок от облегчения.

— Он минут пятнадцать, как пришел. Все чего-то лепетал про то, что дядя Джо нужен его пони. Джо велел сейчас же скакать и сказать вам, где он есть, Он сказал, что иначе вас от беспокойства удар хватит.

Джонни стоял со мной рядом.

— Ох, Джонни! — вскрикнула я, потому что видела, что он счастлив не меньше, чем я.

Я бросилась к нему в объятия, и мы крепко прижались друг к другу.

Никогда я не чувствовала себя такой близкой мужу, как в этот момент.

Уже через час Джо привез Карлиона обратно в аббатство. Карлион стоял в двуколке рядом с Джо; тот разрешил ему держать вместе с ним вожжи, так что Карлиону казалось, что он сам правит двуколкой. Я редко видела его таким счастливым.

Джо тоже был счастлив. Он любил детей и очень хотел иметь собственного сына; пока же не было никаких признаков, что Эсси собирается произвести его на свет.

— Мама! — позвал Карлион, как только увидел меня. — Дядя Джо приехал лечить Карпони.

Карпони — это было имя, которое он придумал для своего пони, образованное от слов «Карлион» и «пони». Он придумывал свои особые имена для всего, что любил.

Я стояла около двуколки, смотрела на него, и душа моя была полна благодарности за то, что я вижу его живым и невредимым. Я едва могла сдержать слезы.

Джо понял, что я чувствую.

— Я послал Эсси сразу, как только мальчик пришел, — ласково сказал он, — зная, что ты будешь переживать.

— Спасибо, Джо, — живо ответила я.

— Ты уже настоящий маленький мужчина… сам правил моей двуколкой. Ну, а что дальше?

— Сам правил двуколкой, — радостно повторил Карлион. — Теперь пойдем лечить Карпони, дядя Джо.

— Да, по-моему надо пойти посмотреть, что там с этим маленьким пони.

Карлион сказал:

— Мы его быстро вылечим, да, дядя Джо?

— Это уж наверняка.

Между ними был дух товарищества, что меня тревожило. Я вовсе не хотела, чтобы будущий сэр Карлион водил слишком тесную дружбу с ветеринаром. Он должен признавать его как своего дядю, это правда, но им не следует встречаться слишком часто. Если бы Джо был врачом, все было бы по-другому.

Я забрала Карлиона из двуколки и взяла на руки.

— Дорогой мой, — сказала я, — в следующий раз никуда не уходи, не сказав нам.

Счастливое выражение исчезло с его лица. Должно быть, Джо говорил ему, как: я беспокоилась. Он обвил руками мою шею и тихо сказал:

— В следующий раз скажу.

Как он мил! Мне неприятно было видеть, что он так дружен с Джо, и в то же время я была рада. Ведь это мой родной брат, который был когда-то мне очень дорог — да и сейчас тоже, хотя я и разочаровалась в нем.

Я смотрела, как Джо идет на конюшню. Его хромота всегда заставляла меня смягчаться по отношению к нему, постоянно напоминая мне о той ночи, когда Ким принес его к нам в дом; так или иначе душа у меня болела, но не о прошлом. Разве могла я после всех моих успехов хотеть вернуться назад? Было только страстное желание узнать, что теперь делает Ким.

Джо осмотрел пони.

— Не так уж у него и плохи дела, по-моему.

Джо задумчиво почесал в голове.

— По-моему тоже, не так уж у него и плохи дела, — повторил Карлион, почесав затылок.

— Ничего такого, что нам было бы не по силам. Карлион улыбнулся. Глаза его с обожанием смотрели на дядю Джо.

Обед в тот вечер вряд ли удался. За весь день я так и не смогла поговорить с Джонни о счетах за вино и вспомнила о них, когда мы уже сидели за столом.

Феддеры были не очень интересной парой. Джеймсу Феддеру было под шестьдесят, а его жена на несколько лет моложе. У меня не было с ними ничего общего.

Меллиора ужинала с нами, хотя я и не пригласила лишнего мужчину, ибо Феддеры были у нас из-за того, что Джеймс хотел поговорить с Джонни о делах. После обеда мужчины остались за столом, чтобы поговорить за портвейном.