Открытка - Лия Флеминг Страница 71

Рассвет едва занимался, когда женщин в сопровождении рычащих собак и вооруженных охранников прогнали через ворота лагеря. В тусклом свете начинающегося дня Калли сумела различить только бесконечные ряды бараков. Вначале всех новеньких затолкали в один барак на санобработку. Их заставили раздеться догола, обсыпали каким-то белым порошком от вшей, потом велели побриться наголо и обрить лобки, и все это под взглядами десятков мужчин, равнодушно взирающих на женскую наготу. Калли выдали линялую голубую рубашку и старую юбку, которая когда-то была красной, а также платок, чтобы прикрыть лысую голову. Никто не протестовал, женщины молча прошли через все унизительные процедуры. Они были слишком оглушены и раздавлены тем, что увидели и услышали, да и устали все после столь долгого и изнурительного марш-броска.

У Калли изъяли все пожитки, но она чудом успела припрятать свои башмаки. Ее зарегистрировали под именем Шарлотта Бланкен, политзаключенная, бельгийка по национальности. Ее статус отныне подкреплял и красный треугольный значок на рукаве вместе с соответствующим порядковым номером. После всех предварительных процедур женщин снова выгнали на холод и развели по баракам. Им было велено самим искать себе место, в крайнем случае обращаться к надзирательницам, отмеченным черными нарукавными нашивками. Те постоянно курсировали по проходу с хлыстами в руках для поддержания общего порядка в бараке.

По обе стороны от центрального прохода высились трехэтажные нары, на которых лежали в полускрюченном-полусогнутом положении сотни женщин, спрессованные, словно кильки в консервной банке. Издали нары были похожи на клетки для животных. Запах стоял такой, что в первую минуту Калли потянуло на рвоту, но она была слишком убита увиденным, а потому сил не оставалось уже ни на что. Страшно пахло мочой, потом, испражнениями. В тяжелом спертом воздухе витали страх и безнадежность. «Неужели здесь можно выжить? – спросила она себя. – Как же я вынесу все это?»

После почти года, проведенного в одиночной камере, вид этой ужасной копошащейся массы человекообразных существ пугал и повергал в шок. Изможденные высохшие тела, облаченные в какие-то лохмотья, впалые щеки, смертельно бледная кожа на лицах, потухшие взгляды, которыми эти несчастные таращились на новенькую. Раньше ей приходилось слышать кое-что о концентрационных лагерях. Но одно дело – слышать, и совсем другое – увидеть все собственными глазами и самой оказаться в таком ужасном месте. Калли невольно содрогнулась, чувствуя, как ее охватывает паника. Она попыталась отыскать в этом сонме мертвых ликов хотя бы одно живое лицо. Или хотя бы одну пару глаз с лучиком надежды во взгляде. Ничего! Женщины понуро молчали, бросая на нее любопытные взгляды и ожидая ее дальнейших действий. Что ж, в глазах этих несчастных она всего лишь еще одна претендентка на жалкие крохи свободного пространства, которое здесь есть, еще одна раба, из которой выжмут все оставшиеся соки, а потом пустят в расход. Или сама успеет сдохнуть от непосильного труда.

Инстинкт самовыживания, который вел Калли через все тяжкие испытания долгих месяцев тюремного заключения, заставил ее почти забыть свое истинное происхождение. В тюрьме Сен-Жиль она стала настоящей Лоттой Бланкен, бельгийкой по национальности, говорящей на французском, и няней по роду своих занятий. Каролины больше не было. Она умерла, или осталась в Далрадноре со своим маленьким сынишкой, или все еще продолжала проходить подготовку на секретных базах разведшколы. Все эти драгоценные факты ее реальной биографии лежали до поры до времени похороненными глубоко в подкорке. Они составляли ее золотой запас, то неприкосновенное богатство или наличную валюту, которая, быть может, понадобится в будущем для того, чтобы выжить. Пусть эти нелюди заморят ее тело, но свое истинное «я» она им растоптать не даст. Эта сокровенная часть ее души навсегда останется неизвестной врагам. Ибо стоит им докопаться до правды, и Каролина навсегда потеряет себя.

Вдалеке послышалась негромкая французская речь, и Калли машинально пошла на звук голосов. Наверное, это барак для иностранцев, подумала она, подходя ближе.

– Lotte! – представилась она. – Et vous? (А вы?)

Ей повезло. Женщины попали в концлагерь сравнительно недавно, и их еще занимали новости извне. Она рассказала им то, что знала сама об освобождении Франции. Пожилая женщина с белыми как лунь волосами жадно схватила ее за руку.

– Слава богу! Скоро все закончится! Пресвятая Дева Мария услышала мои молитвы! – она истово перекрестилась. – Меня зовут Селина. Арестовали за то, что помогала военнопленным бежать из лагеря. Мужа расстреляли. Это – Мадлен, а это – Мари. А тебя как зовут? Как ты оказалась здесь?

Калли коротко изложила им свою легенду. Работала няней в одном приличном доме недалеко от Брюгге. Вместе с хозяевами путешествовала, бывала и за границей. Там научилась немного болтать по-английски. Помогала летчикам обходить стороной секретную линию противовоздушной обороны, но кто-то ее предал, и ее арестовали. Женщины выслушали рассказ молча, не задав ни единого вопроса. Ах, если бы все было так и на самом деле. Увы! Правда гораздо запутаннее и сложнее. Ведь в действительности она ничем не смогла помочь бойцам Сопротивления. Но зато сумела выжить, и это тоже немало. Если повезет, то когда-нибудь она лично засвидетельствует все те ужасы, через которые прошла и видела собственными глазами.

– Говорят, всех новеньких отправляют отсюда в другие лагеря. Там они работают на фермах, строят дороги, разбирают завалы. Но чтобы попасть туда, надо быть молодой и сильной. А тут они вытянут тебе все жилы, а потом отправят в крематорий, – сказала Мадлен, невысокая кареглазая женщина с коротким ежиком темных волос. Она протянула руку Калли и добавила: – Тебе лучше с самого начала знать, что тебя ждет. Здесь – кромешный ад! Сама видишь, тут нас тысячи и тысячи. Настоящая душегубка! А еще у них есть одно славное местечко под названием «Молодежный лагерь». Туда отправляют всех заболевших. Но мы еще пока не видели ни одной женщины, вернувшейся оттуда.

Калли слушала Мадлен с замиранием.

– Да, вот еще что! – прошептала та. – Берегись надзирательниц. Особенно вон той, с толстыми косами и хлыстом в руке. Она поначалу будет строить тебе улыбочки, станет помогать, даже кинет лишний кусок хлеба, но не просто так! За все приходится платить! Она таскает своих фавориток в одно укромное местечко, где те обязаны удовлетворять все ее похотливые желания. А когда очередная пассия ей надоедает, то она находит способ, как от нее избавиться. Так что будь внимательна и не светись! Другие же могут натравить на тебя собак за один случайный взгляд, ненароком брошенный на них, и те загрызут тебя живьем. Ни за что! Так, потехи ради… Не хочу тебя пугать понапрасну, но лучше знать правду с самого начала. Мы ведь для них – не люди, а животные. Или еще хуже, просто безликие номера. Но в душе-то мы знаем, что мы остались людьми, и имена у нас есть человеческие, и наше прошлое никто у нас не отнимет.