Почти невинна - Джейн Фэйзер Страница 71

Эдмунд увидел женщину, ехавшую через равнину рядом с лордом де Жерве, и, хотя не мог разглядеть ее лица, знал, что это его жена. С торжествующим криком он пришпорил коня и помчался вперед галопом, оставив за спиной свой отряд. Конь остановился как вкопанный, не доскакав нескольких шагов до обоих всадников, и ощерил зубы, когда ездок резко натянул поводья.

— Госпожа, — начал Эдмунд, — я счастлив видеть вас в добром здравии.

— Добро пожаловать, господин мой, — ответила Магдалена. — Я благодарю Господа за ваше благополучное возвращение.

— А ребенок?

— Девочка, крепкая и здоровая. Эдмунд улыбнулся, и в этой улыбке сияли невыразимая любовь и радость. Он оглядел залитую солнцем равнину, вбирая взглядом каждую травинку, каждую глазастую ромашку, к только потом повернулся к Гаю.

— Я многим вам обязан, господин. Эти бесхитростные слова ударили Гая в самое сердце, но он упрямо растянул губы в улыбке.

— Господь в самом деле милосерден, Эдмунд.

Он повелительно поднял руку, и отряд повернул лошадей. Эдмунд ехал между своей женой и лордом де Жерве.

— Как назвали мою дочь при крещении, мадам? — спросил он, поспешно поворачиваясь к Магдалене.

— Зои. Дар жизни. Ее рождение было долгим и трудным.

Судя по его ошеломленному лицу, Эдмунд не знал, как отнестись к ее сообщению. Ее бледные губы улыбались, но глаза по-прежнему оставались печальными.

— Такое часто бывает, господин, при первых родах, но все уже в прошлом.

— Да, — кивнул Эдмунд, улыбаясь в ответ. — Но Зои — не христианское имя миледи.

— Языческое? — удивилась она, слегка подняв брови. — И это смущает вас, господин?

Эдмунд нахмурился. Какие-то нотки в ее голосе тревожили его, и, кроме того, его действительно смущало имя, которое она дала дочери. Филиппа, Элинор, Катарина, Гертруда — вот приличные имена для девочек королевской и благородной крови.

— Второе имя малышки Луиза, — вмешался Гай, — и я уверен, что твоя жена как раз собиралась сказать тебе это.

— Да, господин, — кивнула Магдалена, презирая себя за желание поиздеваться над мужем и одновременно понимая, что все дело в инстинктивном гневе на его попытку оспорить решение, принятое ею и Гаем в отношении их ребенка. — Но Эдмунд ни в чем не виноват. Она никогда не должна забывать об этом. — В замке Брессе устраивается грандиозный турнир в честь вашего возвращения, господин, — заметила она. — Господин де Жерве посчитал это подходящим случаем для такого празднества.

— Не могу представить себе большего удовольствия, — радостно заверил Эдмунд. — Но за последние несколько месяцев у меня почти не было возможности попрактиковаться в воинском искусстве, и боюсь, моя рука прискорбно ослабела.

— В таком случае у тебя еще есть две недели, чтобы как следует размяться, — сказал Гай. — Я с радостью предлагаю свои услуги и готов выступать в роли твоего противника на ристалище. Уверен, что твоя сила скоро вернется.

Он плавно перевел разговор на темы поединков и турниров, беседуя с Эдмундом дружески, как старший и наставник, расспрашивая о делах Ланкастера и его двора. Магдалена, радуясь, что о ней на время забыли, молча ехала между ними.

Герольды протрубили приветственный сигнал, едва всадники въехали на плацдарм. Рыцари гарнизона вышли встречать вернувшегося сеньора. Магдалена спешилась и, взяв чашу с вином у пажа, сама поднесла ее мужу.

Эдмунд одним глотком осушил содержимое и спрыгнул на землю.

— Давайте зайдем в зал, госпожа. Я хочу увидеть наше дитя. А кроме того, нам так много нужно сказать друг другу после долгой разлуки.

Он предложил ей руку, и серебро парчи легло на бирюзовый бархат его туники. Магдалена смутно, словно во сне, подумала, как красиво сочетаются эти два цвета. Не в силах удержаться, она оглянулась на Гая, неподвижно стоявшего у коня. В ее глазах светилась отчаянная мольба, но он поспешно отвернулся, чтобы она не смогла увидеть его пронзительной боли.

Магдалена вдруг вспомнила тот день, когда Эдмунд приехал в Беллер за женой и в своем нетерпении и юношеской порывистости совершенно непристойным образом утащил ее из зала и с той же поспешностью и даже грубостью взял ее девственность и осуществил их брак, без всякой нежности и заботы о ее невинности и неопытности.

Похоже, все повторяется. Правда, с тех пор Эдмунд многому научился, больше уверен в себе и, уж конечно, вряд ли испытывает нужду подтверждать права на жену с былым равнодушием и бесчувственностью. Но ведь он не знал… и не узнает, верно? Она поклялась на мощах святого Франциска отречься от своей любви и безмятежной идиллии последних десяти месяцев.

— Ребенок с моими служанками, — пояснила она, шагнув к внешней лестнице. — Надеюсь, ты помнишь дорогу в хозяйские покои. В твое отсутствие лорд де Жерве произвел много улучшений в замке и заново укрепил стены. Думаю, ты без промедления захочешь обсудить с ним дела.

Она говорила и говорила, пытаясь отдалить роковую минуту, убедить себя, что это не она направляется вместе с мужем в большую господскую спальню, не она собирается выдавать девочку за его дочь.

Она повела мужа в комнату рядом с хозяйскими покоями. Эрин и Марджери вскочили при виде хозяина и, низко присев, поблагодарили Бога за его выздоровление. Он нетерпеливо выслушал их, прежде чем приказать:

— Отпусти этих женщин, госпожа. Я хочу увидеть свое дитя.

Магдалена знаком велела служанкам уйти и подошла к колыбели. Зои мирно спала, милая, как полевой цветок. У изножья колыбели сидела кукла, купленная Гаем. Крохотная повозка стояла на подоконнике. Зои никогда не узнает, что это подарки отца.

— Хочешь, чтобы я разбудила ее, господин?

Эдмунд покачал головой, глядя на крошечный сверток с рыжевато-золотистым пушком на макушке. Потом посмотрел на свои руки и в полном изумлении повертел ими перед глазами. Они казались непомерно огромными рядом с крошечной фигуркой дочери.

Магдалена нагнулась и осторожно подняла спящего ребенка.

— Возьми ее, Эдмунд, — предложила она, тронутая его благоговейным лицом.

— Боюсь, — прошептал он. — А вдруг сломаю что-нибудь…

— Не сломаешь.

На этот раз она улыбнулась не только губами и положила ребенка ему на руки. Он держал ее неуклюже, неловко… никакого сравнения с уверенной легкостью Гая де Жерве. Но у Эдмунда пока не было опыта.

— Зои, — пробормотал он. — Мне не нравится это имя, Магдалена. Давай будем звать ее Луизой.

— Нет! — отрезала Магдалена. Губы ее мгновенно отвердели, в глазах блеснула неприязнь. — Это я выносила малышку, Эдмунд, и дала ей жизнь. Поэтому и претендую на право матери выбирать имя для ребенка.

Эдмунду редко приходилось сталкиваться с непреклонной волей жены, но он уже давно привык склоняться перед ее внутренней силой и тем непреложным фактом, что над ней невозможно взять верх, если она того не пожелает, будь он ее господином или нет.