One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс Страница 70

Я понимаю, почему Ольга не хочет рожать ребенка от меня. Я не настолько глуп, чтобы не видеть этого. Но пока мы занимаемся подготовкой к неприятному общеизвестному мероприятию, мне начинает казаться, что мы умышленно превратили благословение в проклятие.

«Это никакой не ребенок, — без конца повторяю я себе. — Это еще не настоящий ребенок. Еще нет. И никогда им уже не будет».

Проблема в том, что я сам себе не верю. Ни на секунду.

Он мог бы стать ребенком, если бы ему нашлось место в нашей эгоистичной, глупой и запутанной жизни. Он мог бы стать младенцем, если бы мы предоставили ему такую возможность. А разве это так сложно? Просто нужно оставить его в покое, только и всего. И тогда из него получились бы маленький мальчик или девочка. Если бы только мы не готовились к тому, чтобы избавиться от него.

Но мы занимаемся именно этим. То, что мы сделаем, является своего рода видом контрацепции. То, что мы собрались предпринять, в принципе, ничем не отличается от покупки пачки презервативов. Но только это уже будет совсем не контрацепция.

Мы дали жизнь созданию, которого теперь никто не хочет. Например, Ольга. Я стараюсь захотеть его. Очень стараюсь. Я стараюсь захотеть рождения нашего ребенка. Но понимаю, что это невозможно, как только представлю себе, что мне придется растить его одному.

Я мысленно воображаю, как кормлю ребенка из бутылочки, вожу его на прогулку в парк, качаю на качелях. Так, наверное, растят детей. Или этим с ними занимаются несколько позже? Дело в том, что я понятия не имею, с чего надо начинать. Как это — растить ребенка?! Да я за собой-то не в состоянии присмотреть, не то что за малышом…

Нам велено прийти в больницу. Ольга должна переговорить с врачом, объяснить ему, почему рождение этого ребенка нежелательно. Беседа проходит довольно быстро. Чего я ожидал? Слез, обид и эмоционального взрыва? Наверное, такую реакцию я бы воспринял лучше. Мне хотелось бы сознавать, что хоть кто-то хочет, чтобы малыш появился на свет, хоть кто-то заступается за него. Я бы очень желал услышать: «Не надо этого делать! Одумайтесь!»

Но все документы собраны, бланки заполнены, счет выставлен, и я оплачиваю его своей кредиткой. Вот так все и происходит. Просто, обыденно и очень жестоко.

Вы хотите убить вашего нерожденного ребенка? Все будет сделано в наилучшем виде, сэр. Не волнуйтесь.

Я знаю, что иного выхода нет. Я все понимаю. И все же мне кажется, что мы что-то у кого-то крадем. Крадем жизнь.

Я пытаюсь поддержать Ольгу в такой трудный и болезненный момент. Очень стараюсь. Я убеждаю ее, что все будет хорошо. И неожиданно чувствую себя так, словно мы с ней никогда и знакомы-то толком не были.

Наверное, она тоже это чувствует. Может быть, и ей кажется, что мы сейчас воруем что-то священное. Или, возможно, ей просто неприятно видеть меня. Этого я тоже не исключаю. Я понимаю, что мы должны поступить именно так еще и потому, что наши хрупкие отношения уже начали портиться в то время, как мы делали ребенка. Я ни на секунду не был уверен в том, что Ольга захочет связать со мной свою жизнь. И если уж быть честным до конца, не уверен, что она захочет провести со мной еще хоть один-единственный вечер. Думаю, она будет счастлива, если вообще больше никогда меня не увидит.

У нас с ней все равно ничего бы не получилось. И ребенок еще должен поблагодарить нас.

Да уж…

Джош когда-то говорил мне буквально следующее: «Никакие отношения не в состоянии пережить аборт».

Эти слова он произнес с такой усталой уверенностью, с таким мужественным убеждением, что я сразу же ему поверил. Джошу самому приходилось оказываться в подобной ситуации, из-за него девушка тоже оказалась в интересном положении (так выражается моя мама). Это случилось то ли в Сингапуре, то ли здесь, на родине, после веселой пирушки по поводу выигрыша в регби.

Она была юристом, китаянкой, родившейся и всю жизнь прожившей в Англии, с хорошим образованием и безупречной речью (что всегда привлекало Джоша). Разумеется, он не мог не обратить на нее внимания. Когда он рассказывал мне об этом случае за бутылочкой «Цинтао» в баре отеля «Мандарин», то добавил, что их отношения не могли продолжаться после аборта. «Есть в этом что-то неестественное, противное природе, что делает невозможным дальнейшее общение», — пояснил он. Тогда я еще подумал: насколько же Джош мудрее и старше меня!