Запретный плод - Эмма Холли Страница 70

– Ну? – спросила она с ядовитой усмешкой, рассматривая наряд гостя. – Теперь вы наконец оделись подобающе, граф! Дрянное сердце – дрянная одежда. Уж не хотите ли вы потрясти Флоренс таким костюмом?

Эдвард с усилием сдержал раздражение.

– Я пришел не к Флоренс. Мне нужно поговорить с вами, Кэтрин. Речь пойдет о моем отце.

– Вашем отце, – эхом повторила женщина, поднимаясь и отряхивая грязный фартук. Несколько секунд она стояла неподвижно, понурив голову и поникнув плечами, а затем вдруг очнулась: – Я не хочу ничего знать о Стивене Бербруке, так что вы понапрасну тащились в такую даль, граф-оборванец.

– А если у меня есть доказательство того, что мой отец ни на минуту не забывал о вас? Что он любил вас всю жизнь?

Лицо Кэтрин превратилось в застывшую маску.

– Это был бы неплохой трюк, хотя и довольно гадкий. Да и что взять с сына Стивена! – резко проговорила женщина. – А теперь простите меня, ваша милость, но у меня еще куча дел.

Эдвард стремительно пересек расстояние между калиткой и входной дверью и встал перед Кэтрин.

– У меня есть доказательства. Каждый год он писал вам письма, Кэтрин, любовные письма. До самой смерти он продолжал любить вас! Он был вовсе не таким жестоким человеком, и сердце его никогда не было каменным, как вы предпочитаете думать!

Глаза Кэтрин сузились и стали похожими на два стеклышка.

– Я не сомневалась в ваших разносторонних способностях, граф. Но подделка писем! Это уже слишком! Вы полагаете, что, сделав меня своим сторонником, вы получите Флоренс обратно? Ошибаетесь, она вполне разумная девушка, и она не захочет с вами разговаривать. – Она гордо вскинула голову. – А теперь лучше уходите, иначе я позову на помощь!

Несмотря на полученное воспитание, Эдвард не сделал ни шага в сторону. Вместо этого он вытащил одно из старых писем, которые прятал в кармане, и ткнул им почти в лицо Кэтрин:

– Вы узнаете его почерк? Узнаете, не так ли? А может быть, обращение «милый ангел» вам что-то подскажет?

– Ложь! – прошипела женщина, почти отпрыгивая в сторону от пожелтевших листков, словно они могли наброситься на нее. – Вы лжец, граф, равно как и ваш отец!

– Тогда вы, наверное, не станете возражать, если я прочту вслух? Если эти письма не написаны рукой моего отца, то они не настолько личные, не так ли? – Эдвард видел, какими испуганными стали глаза Кэтрин. Женщина сделала странный жест рукой, словно хотела заслониться от правды. На пару секунд графу стало ее жаль, и пришлось напомнить себе, что Кэтрин Эксетер с ее нелепыми убеждениями и затворничеством стоит между ним и Флоренс. Необходимо пробить ее оборону, чтобы добиться любимой. Поэтому он поднес мелко исписанные листочки поближе к глазам и стал читать.

– «Вчера, – начал он, – я ходил к роднику. Ты же помнишь тот холодный ключ, что бьет в низине? Ты еще нацарапала наши имена на камне, когда нам было всего двенадцать. Я думал о тебе, милый ангел. Ты тогда была чудесным созданием, похожим на воздушного эльфа, что пляшет в лунном свете. Тогда мое сердце еще не знало любви, но уже тянулось к тебе, как тянется и сейчас, стремясь освободиться из душной темницы. Боюсь, ты не вспоминаешь те дни, а для меня они – единственный луч в непроглядной тьме моего существования. То невинное время было самым прекрасным в моей жизни, милый ангел...»

По мере того как Эдвард читал, плечи Кэтрин поникали все больше, руки она прижала к груди, словно пытаясь поймать и удержать отлетающую душу, на лице читались растерянность и страх. Казалось, слова из прошлого проникают ей в сердце, но стоило графу опустить письмо, как Кэтрин завопила:

– Мерзавец! – Грязные руки в перчатках закрыли лицо, развозя по мокрым от слез щекам грязь. – Я не позволю тебе заполучить Флоренс! Я не позволю тебе!

Ошеломленный подобным поведением, Эдвард отступил на несколько шагов. Воспользовавшись этим, Кэтрин шмыгнула за дверь и быстро закрыла ее. Послышался истерический скрежет ключа, затем грохот задвижки.

Что за нелепость? Эдвард потряс головой, опасаясь, что гнев на глупую курицу захватит его и лишит способности трезво мыслить.

Не теряя ни секунды, граф бросился к ближайшему окну и резко стукнул по нему локтем. Послышались звон бьющегося стекла, женский крик внутри дома и быстрые шажки по лестнице – похоже, Кэтрин пыталась укрыться наверху.

Черт с ней, подумал Эдвард, снимая ботинок и выбивая им остатки стекла из рамы. Правда все равно настигнет Кэтрин, где бы та ни пряталась.

Снова надев ботинок, Эдвард, не обращая внимания на кровь, сочащуюся из порезанного локтя, набросил пальто на край рамы – на случай, если еще остались осколки, – подтянулся и забрался внутрь. Распрямившись, он огляделся. Гостиная была мрачная и темная, и граф не испытал ни малейшего укола совести из-за того, что варварски пачкает ковер грязной обувью.

Стоило Эдварду сделать шаг, как под ботинком захрустело стекло, и снова завизжала женщина. Повернув голову, граф заметил горничную, спрятавшуюся за кресло.

– Где Флоренс? – отрывисто спросил он. Визг тотчас оборвался.

– Она наверху, – указала девушка на потолок. – Сегодня еще не спускалась. Да и вчера тоже.

Стиснув зубы, Эдвард, прыгая через ступеньки, помчался на второй этаж. Вот и еще один грех на совести Кэтрин: Флоренс, его смелая и любопытная Флоренс, начала бояться изучать и познавать мир, предпочитая одиночество.

– Флоренс! – прорычал он, словно дикий зверь, не зная, за какой дверью прячется девушка. – Флоренс, выходи немедленно!

Она появилась с удивленным восклицанием. Похоже, девушка причесывалась, потому что в руках у нее был черепаховый гребень, а волосы рассыпались по плечам. Лицо было бледным, под глазами лежали тени. Несмотря на то, что Флоренс еще не спускалась, она была одета в платье для выхода.

– Эдвард? – потрясенно спросила девушка, пытаясь собрать волосы и смущаясь того, что они непослушно рассыпаются. – Что ты здесь делаешь?

Эдвард быстро приблизился, схватив милое лицо в ладони и целуя поочередно две удивленно изогнутые брови. Кожа была холодной, как у русалки.

– О, Флоренс, – прорычал Эдвард, не зная, как вложить в такое короткое слово все, что чувствует. – Я безумно люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что мне самому страшно! Я хочу, чтобы ты вернулась. Я хочу сделать тебя счастливой.

Флоренс, приоткрыв рот от изумления, молча уставилась на него. Эдвард смотрел на нее не отрываясь, мысленно умоляя поверить ему.

– Вот это да! – раздалось сзади. Голос, который заставил Эдварда напрячься помимо воли. – Поглядите, кто ворвался в наш скромный дом, чтобы заполучить свою добычу!

В дверях соседней комнаты стояла бывшая любовница Эдварда, облаченная лишь в тонкий розовый пеньюар и ничуть не смущенная этим.

– Держись подальше от нас, Имоджин!