Темные огни. В 2 книгах. Книга 1. Джинни - Розмари Роджерс Страница 70

— Ты зашел слишком далеко, Эстебан! С какой стати мне ее выручать? У меня с этой шлюхой свои счеты. А ты должен Бога благодарить, что избавился от нее. Так вот, учти, я собираюсь замуж за Эдди, а потому и пальцем не пошевелю для этой потаскухи — да и для тебя тоже!

Стив говорил мягко, но так убежденно, что мексиканка сразу сникла:

— Ладно, я сделаю, как ты скажешь, но только в последний раз. Больше тебе уже не удастся принудить меня ни к чему, бастардо!

Это испанское ругательство, произнесенное вполголоса, виконт понял и бросил на Консепсьон удивленный взгляд. Та ответила ему самой ласковой улыбкой:

— Прости нас, Эдди. Эстебан считает себя кем-то вроде моего старшего брата и постоянно поучает меня, а я пытаюсь ему объяснить, что уже и сама большая. Я советую ему больше думать о собственной безопасности, а более всего о репутации своей… хм… подруги!

— Что ж… если так…

— Консепсьон любит дразнить, правда, крошка? — промолвил Стив с улыбкой, но с таким выражением лица, что та послушно опустила голову и пробормотала какие-то извинения.

К этому моменту Джинни было уже на все наплевать. Она, конечно, понимала, что ею манипулируют, но разве этого не было прежде? Пора бы и привыкнуть. Стоило ей хоть на секунду почувствовать себя счастливой и беззаботной, как чья-то злая рука лишала ее счастья. Она жалела себя, но к жалости примешивался цинизм.

Вернувшись домой в сопровождении Консепсьон и ее спутника, Джинни решила, что на сегодня с нее хватит испытаний, и сразу же прошла к себе, чтобы принять порошок. К счастью, никто ни о чем ее не спрашивал.

Проглотив порошок, Джинни решила, что даже если в нем и есть немного опиума, то это не страшно. В других лекарствах тоже содержится опиум как обезболивающее средство. И Стив не имел никакого права называть ее наркоманкой. Она вовсе не похожа на китайцев, которые целые дни торчат в каких-то притонах и курят опиум. Зависят от опиума те, кто его курит, — вот в чем разница. Ведь даже в микстуре от кашля есть опиум.

«Все это вранье», — сказала себе Джинни, увидев в зеркале свое бледное лицо. Стив не врач, а всю эту чушь о наркомании он нес лишь для того, чтобы напугать ее. Для этого он сочинил и историю о Карле Хоскинсе с ножом в горле. Хотя она и была тогда в шоке, но отчетливо помнила, что ударила Карла бутылкой. Да и бутылка тогда разбилась и остатки вина смешались с кровью насильника… Нет, Стив сознательно пытался ее запугать.

Вздохнув, Джинни направилась к постели, зная, что отсутствие Сони и отца дает ей только временную отсрочку и разбирательства не избежать. Интересно, о чем это Сэм Мер-док решил поговорить с сенатором? Может, ему надоело прикрывать Стива, если тот даже и в самом деле его партнер. Но это означает…

«Нет, не стану думать ни о чем неприятном, пока меня к этому не принудят», — твердо решила она. Опустившись на постель, Джинни почувствовала, как напряжение понемногу оставляет ее. Она приняла последний порошок князя Ивана — эти всегда действовали на нее быстрее других. Зачем же Стив доставал эти порошки, если считает ее наркоманкой? Нет, ни в чем она не видела смысла.

Должно быть, она заснула, или явь и сон просто смешались в ее сознании. Джинни твердила себе: «Никто и никогда больше не сможет причинить мне боль, никто и никогда». У нее даже возникло отчетливое видение, будто она разрывает себе грудь, извлекает трепещущее сердце и кладет на его место камень — гладкий, полированный камень. Потом он вдруг превратился в бриллиант, сверкавший так ярко, что люди опасались подойти к ней, боясь ослепнуть.

Потом видение исчезло, Джинни очнулась и прямо перед собой увидела темные глаза Консепсьон.

— Просыпайся, — сказала ей мексиканка. — Да ты и не могла заснуть так скоро. — Она презрительно рассмеялась, наблюдая, как Джинни усаживается на кровати и сердито хмурится, глядя на нее.

— А что ты здесь делаешь? — спросила Джинни, незаметно для себя переходя на диалект, знакомый обеим.

— Я решила, что нам давно пора поговорить по душам. Мне надоело притворяться и постоянно лгать для того, чтобы тебя вызволить. — Консепсьон прохаживалась по комнате. Волосы у нее, как и у Джинни, были растрепаны, и сейчас она особенно напоминала дикое животное. — Ты и представить себе не можешь, сколько раз мне хотелось пощекотать тебя ножичком. Когда мы с тобой в последний раз дрались, ты навела меня на эту мысль… Но тогда ты была сильнее. По-моему, эта хваленая цивилизация действует на тебя разлагающе — ты, милочка, стала мягкой и слабой. Ха! — Консепсьон тряхнула головой. — С некоторых пор ты стала совсем никудышной. Тебе следует найти мужчину, которому по душе мягкие и слабые женщины.

— Настоящей женщине незачем выставлять себя напоказ, как это делаешь ты, — отрезала Джинни, спуская ноги с кровати. — Так с какой целью ты пришла сюда? Чтобы спровоцировать безобразный скандал?

Консепсьон приподняла алую губку и обнажила белые зубы:

— Я пришла, чтобы сказать тебе правду, даже если ты боишься ее услышать. Неужели ты решила, что Эстебан появился в Сан-Франциско только для того, чтобы повидаться с тобой?

— Ты просто ревнуешь, — спокойно возразила Джинни. Не обращая внимания на мексиканку, она подошла к трюмо и стала расчесывать волосы. — И это все, что ты собиралась мне сказать? — Она увидела в зеркале, как Консепсьон напряглась, словно желая вонзить когти в свою жертву.

— Нет, это далеко не все! — воскликнула мексиканка. — Послушай меня внимательно. Я очень давно знакома с Эстебаном, мы с ним были друзьями, и не только друзьями, как ты знаешь. Мы были вместе и тогда, когда в нашу жизнь вторгся мистер Бишоп.

— Мистер Бишоп? — переспросила Джинни, замерев с расческой в руках. Заметив ее смущение, Консепсьон злорадно рассмеялась:

— Да, он самый. Так вот, появлением Стива здесь мы обязаны именно мистеру Бишопу. Стив, кстати, собирался съездить в Европу, чтобы развеяться, и хотел взять меня с собой. Так что к тому моменту, как появился Бишоп, Эстебан тебя уже забыл.

Джинни положила расческу на столик и медленно повернулась к мексиканке:

— Продолжай!

— Что, заинтересовалась наконец? Начинаешь понимать, что к чему? Скажи, отчего Эстебан засыпал тебя вопросами, и в основном насчет твоего драгоценного князя? Думаешь, он сгорал от ревности? Тогда ты просто дура, лишенная всякой гордости. Полагаешь, те драгоценности, которые он дарил тебе, и ваши занятия любовью имели для него такое уж большое значение? Теперь он так богат, что подарить несколько безделушек женщине ему ничего не стоит. Что же до всего остального… — Глаза Консепсьон критически оглядели Джинни, и ее лицо снова озарила хищная улыбка. — Ты просто самка и по-прежнему пылаешь страстью к Эстебану, этому породистому самцу! Иначе ты не оказалась бы у него в объятиях. А ему что? Твоя страсть помогла Стиву выведать то, ради чего он сюда приехал. Он хочет узнать все о грязных делишках князя.