Последние штрихи - Эстер Браун Страница 70

Венеция и Анастасия в ту же секунду отщелкнули крышки своих мобильников и направились к двери, а вот Дивинити и Клемми уходить не спешили.

— Ну, чем еще могу быть вам полезна? — спросила я. — Только не говорите, что мистер ОʼХар забыл дать домашнее задание. Кажется, он совершенно запудрил вам мозги своими комплиментами.

Дивинити пихнула Клемми в плечо.

— Ну давай, начинай… Говорю тебе: она скажет, что надо делать. Ведь она же подсказала мне про свидание с Мэттом…

— Кстати, как все прошло — неплохо? — спросила я, весьма польщенная.

Все это время я сгорала от любопытства, как у нее там получилось, но просто не знала, как спросить.

Дивинити ничего не сказала и только, скромно опустив глаза, показала мне новенькое сердечко от «Тиффани», отделив его от трех, которые болтались у нее на шее раньше.

Клемми закатила глаза и издала утробный звук, будто ее вот-вот вырвет.

— Ладно, хватит уже тебе! — Дивинити положила руки на бедра. — Хорошо… У нашей Клем есть одна проблема. Ей негде жить. И еще с ней мама не разговаривает. Скажите, что ей делать?

— Жить негде?

— Да нет… — Клемми сверкнула глазами на Дивинити, после чего перешла на мрачную скороговорку. — У меня была вечеринка, когда родители уехали на какой-то синод, и я написала про нее на своем сайте… В общем, пришло гораздо больше народу, чем я звала, — человек на пятьдесят, кажется, ну и, короче, кое-что разбили… Ничего такого антикварного, конечно…

— А теперь они получили назначение переехать в Намибию, а ее с собой не берут! — выпалила Дивинити.

— Ни в какую Намибию я и сама не поеду!

— Они даже разговаривать с ней не хотят! И чтобы она жила в их квартире! Что ей теперь делать-то? — развела Дивинити руки в драматическом жесте, как будто разыгрывала историю Клемми на сцене мюзик-холла.

— То есть Клементина ищет комнату? Я правильно понимаю?

— Как это? — пробурчала Клемми. — Да я никогда… Мне никогда не приходилось так жить… А если мне не понравятся соседи? Или запросят слишком много денег?

Она все так же упрямо смотрела в пол, но я заметила, что в целом вид у нашей Клементины уже далеко не такой самоуверенный, как раньше. Что под боевой раскраской прячется испуганный ребенок… Мне стало жаль ее, даже несмотря на то что она «разбомбила» родительский дом. Следует признать: люди на вечеринках абсолютно непредсказуемы — их почти невозможно остановить. Кроме того, как показывает практика, от гламурного шика до вызова полиции в кабинку туалета — всего один шаг.

— Ну, это решаемо, — заверила я, — Надо просмотреть объявления в газетах и походить по риелторским агентствам, которые занимаются домами в удобных тебе районах, и… — Я запнулась, заметив, что до нее не доходят мои слова. — Может быть, тебе нужна помощь?

По-прежнему испуганная, Клемми кивнула, но тут же опомнилась и напустила на себя угрюмый и неприступный вид.

— А как же теперь с ее мамой? — экспрессивно продолжала Дивинити, которой, по-видимому, понравилось демонстрировать драматические жесты. — Она же лишила ее всего! И запретила появляться накрашенной в радиусе трех километров от епархии! А это, между прочим, нарушение прав человека! Даже если дело касается дочери епископа!

— Клемми, у меня в жизни тоже случались неудачные вечеринки. Это со всеми бывает, — сказала я. — Для начала я бы написала маме письмо — на тетрадном листочке — и попросила прощения. Два письма. Три, если понадобится. Это лучше всяких цветов. А потом наняла бы клининговую компанию и заказала генеральную уборку дома. И не надо так расстраиваться: жить на свои деньги — это же здорово!

Я похлопала ее по плечу.

— Знаешь что, принеси мне после уроков вечернюю газету, и еще «Досуг» — посмотрим вместе. Ставлю сотню, мама попросит тебя вернуться, как только увидит, что ты на самом деле съехала. И тогда у тебя будет выбор!

— Поняла? Расслабься… — Дивинити деловито запихнула в рот очередную пластинку жвачки. — Пока, Бетси. Супер!

— Ага, пока… Нам надо идти, — сказала Клемми.

Они обе попятились к двери, но, после того как Дивинити вышла, Клемми заглянула снова — и неожиданно улыбнулась мне незнакомой, какой-то даже застенчивой улыбкой. От этого ее лицо изменилось до неузнаваемости: я вдруг увидела, что у нее белоснежные зубы и миндалевидные глаза.

— Спасибо вам огромное, — произнесла Клемми (прямо как примерная дочь епископа, каковой она и являлась по сути) и выскользнула из комнаты.

В эту же секунду приятное тепло разлилось у меня в груди, и я поняла, что это не что иное, как удовлетворение от хорошо сделанной работы…