Любовь тебя найдет - Джанет Гоувер Страница 70

— Ну что, хозяин, мы готовы, — сказал он Питеру.

— Тогда в путь.

Гуртовщики, приподняв свои шляпы, попрощались с Донной и отошли от крыльца. Она наконец-то осталась с Питером наедине. Совсем ненадолго.

— Возможно, это похоже на сумасшедший дом, но поначалу всегда так бывает, — проговорил он. — Дня через два я постараюсь вернуться, но если меня не будет неделю и даже больше, ты не волнуйся.

Некоторое время Питер молчал, видимо, подбирая нужные слова, и впервые за сегодняшнее утро неотрывно смотрел ей в глаза.

— Прости меня, — сказал он, наконец, и, развернувшись, широким шагом двинулся к гаражу.

Оставшись одна, Донна смотрела ему вслед, не совсем понимая, за что он перед ней извинился.

Перекинув ногу через мотоцикл, Питер свистнул своему псу и, едва тот запрыгнул на заднее сиденье, рывком завел мотор и покатил в сторону лагеря. От рева двигателя закладывало уши, однако он не мог заглушить внутреннюю полемику, продолжающуюся в его голове.

О чем он вообще думал?

Он приложил столько усилий, стараясь подавить в себе чувства к Донне, но, тем не менее, все же утратил самообладание. Он мог бы малодушно обвинить в этом грозу или же саму Донну, хотя в действительности вся вина лежала исключительно на нем. Этого не должно было случиться… Однако как все-таки приятно держать ее в своих объятиях! Ощущать вкус ее губ, вдыхать запах ее кожи. Вот и сейчас ему больше всего хотелось развернуть мотоцикл и помчаться обратно к ней.

Питер крутанул рукоятку газа, заставив мотоцикл резко рвануться вперед. Но, почувствовав, что сидящий за спиной пес заскреб когтями по сиденью, пытаясь удержаться на месте, сбросил скорость до прежнего уровня.

Прошедшей ночью он, по сути, потерял свою жену во второй раз.

С момента смерти Карен он старался сохранить в памяти мельчайшие подробности ее образа, каждый день представляя ее лицо, голос. Хотя из года в год это становилось все труднее, так что сейчас четкий образ Карен он мог увидеть разве что на оставшихся после нее фотографиях.

Теперь же, закрывая глаза, он видел только Донну. И, думая о доме, сразу же представлял именно ее — хлопочущую на кухне, занимающуюся с детьми, заключенную в его объятия, лежащую с ним в постели.

Питер не знал, как ему следует поступить. Он отчаянно хотел, чтобы Донна осталась и разделила с ним не только ложе, но и жизнь. Однако вправе ли он просить, чтобы ради него она покинула свой прежний привычный мир? Вправе ли затягивать в ту жизнь, которая погубила Карен? А с другой стороны, найдет ли он в себе силы заставить ее уехать? Питер надеялся, что нелегкий труд по сбору скота в гурты прояснит его голову, и он сможет принять правильное решение, но этого не случилось.

В течение трех дней он от рассвета до заката скакал верхом или мотался туда-сюда на мотоцикле, сгоняя одичавших коров, но, несмотря на сильную усталость, по вечерам все равно допоздна просиживал у костра и думал о Донне. А когда уже лежал на своей походной постели, глядя на звезды, тосковал по ней и душой, и телом.

И на четвертый день Питер все так же размышлял о Донне, отвязывая своего коня от борта пикапа после полуденного перерыва на чай. Вставив ногу в стремя, он легко вскочил в седло, но почти сразу же это крупное полудикое животное вдруг вскинуло голову и принялось брыкаться. Стиснув лошадиные бока коленями, Питер одной рукой ухватился за переднюю луку седла, другой натянул поводья, меж тем как ошалевший конь, подскакивая на упругих ногах, стал продвигаться по лагерю под смех и улюлюканье оживившихся гуртовщиков. Какое-то время Питер продолжал трястись на спине брыкающегося и становящегося на дыбы животного, но, в конце концов, не удержался и, вылетев из седла, шлепнулся на землю.

Несколько секунд он лежал на спине, глядя в небо и слушая насмешки окружающих, после чего медленно поднялся на ноги, потирая ушибленные места. Конь все еще метался по лагерю, и один из гуртовщиков пытался его поймать. Остальные были заняты тем, что подначивали незадачливого наездника.

Подняв шляпу, Питер стряхнул с нее пыль и водрузил обратно на голову. Вообще ему следовало бы уделять побольше внимания своему коню. Потому что сейчас, в начале сезона, у верховых лошадей еще достаточно сил и дури в голове. К тому же их пугает вертолет, разыскивающий отдельные группы скота. Также как мотоциклы и прочая техника, к которой они питают врожденную неприязнь. В общем, если бы он больше думал о работе, сейчас ему не пришлось бы потирать отбитую задницу, которая от предстоящей тряски в седле разболится еще сильнее.

— Слушай, хозяин, — обратился к нему продолжающий улыбаться пилот. — Я собираюсь отправиться обратно на ферму. Мне нужно отладить гидравлику.

— Раз надо, значит, надо. — Когда дело касалось исправности и безопасной работы вертолета, слово пилота было законом. Питер сам был пилотом и потому понимал это как никто другой.

— Назад я вернусь, наверное, еще засветло. Не желаешь прокатиться со мной?

Ему, конечно же, очень хотелось заглянуть домой. Чтобы увидеть Донну, поговорить с ней, кое-что обсудить. Но, подумав, Питер осознал, что это вряд ли получится. Он сможет провести дома не больше часа, прежде чем снова отправится в лагерь. Рядом с ним постоянно будут вертеться дети, а кроме того, обязательно найдутся какие-нибудь неотложные хозяйственные дела. Так что навещать ферму не стоило.

— Да нет, лети один, — ответил Питер. — Мне еще нужно серьезно побеседовать со своим конем.

Засмеявшийся пилот отошел, и к тому времени, когда Питер вновь взял под уздцы взбунтовавшееся животное, лопасти вертолета начали вращение. Уже ставя ногу в стремя, Питер решил, что завтра он самостоятельно съездит домой. Увидит Донну и скажет ей. В общем, нужные слова наверняка найдутся.

Около часа спустя, обливаясь потом, он гнал через кусты молодую телку, когда заметил одного из гуртовщиков, мчащегося к нему во весь опор. Натянув поводья, Питер остановился.

— Только что на связь выходил Джим, — сообщил подскакавший гуртовщик. — Вокруг фермы полыхает огонь.

Едва парень произнес эти слова, как Питер тотчас же развернул коня и помчался в сторону их временного пристанища, постоянно пришпоривая и без того измотанное животное. Вскоре он влетел в лагерь и почти на ходу соскочил с седла.

— Что там? — спросил он у столпившихся гуртовщиков.

— Джим на связи, — отозвался один из них, протягивая ему походную рацию.

— Джим, это Питер, — заговорил он, поднеся устройство ко рту. — Что у вас случилось?

Рация затрещала. Они находились на границе диапазона досягаемости, и потому слова пилота разобрать было трудно.

— Джим, повтори! — чуть ли не крикнул Питер в микрофон.

— …этой ночью… гроза… — Голос пилота был едва слышен. — …буш горит… у дома… скорее сюда…

Питер в ужасе взирал на рацию. Пожар?

— А как дети? Донна? Они в порядке? — Он мысленно ругал себя за то, что оставил их одних.