По ту сторону от тебя  - Алекс Джиллиан Страница 7

– Ничего, просто бесит меня этот ваш супергерой, – фыркаю я, пододвигая свой поднос. – Только и слышно: Солнцев, Солнцев. Тошнит уже. Ну, задремала я, и что?

– Знаешь, Маш, мужику с таким эго было дико, наверное, видеть, как кто-то спит на его лекции, – Ира мечтательно улыбнулась. – Но он крутой. Как из телика или с обложки.

– Так с обложки и есть. Не удивлюсь, если с собой толпу визажистов и стилистов возит, – насмешливо говорю я.

– Дед сказал, что ему тридцать три года, и он не женат. И не бабник. Представляешь? С такой-то внешностью, – и снова эта глупая улыбка. Я оценивающе смотрю на Самойлову, расценивая ее шансы на то, чтобы привлечь внимание Солнцева. Смазливая, миниатюрная кареглазая брюнетка с полноватыми бедрами и родинкой на щеке. Парни ее любят, а я не вижу ничего особенного, кроме родинки. Хотя, что я понимаю в парнях? У меня, конечно, много братьев, которые выросли на моих глазах, но это совсем другое. С сестрами о взаимоотношениях с девчонками не говорят.

– Баба точно у него есть, такие мужики свободными не бывают, так что закатай губу, – выдаю я безжалостно. Ирка недовольно хмурится.

– Фу, какая ты, Машка. Дай помечтать, а? Жалко, что ли? А что у тебя случилось? Чего такая замученная и злая, как черт?

– Работала ночью. И сегодня снова ночная смена после переезда. Завтра не приду, наверное. Все равно суббота, – пожимаю плечами, убирая за ухо длинную светлую прядь.

– Какого переезда? – любопытствует неугомонная Ирка.

– Съезжаю от родителей. Хватит на шее у них висеть. И так дольше всех задержалась.

– А тебе от государства жилплощадь не положена?

– Мама занимается этим вопросом. Кучу бумажек и справок собрать надо, потом еще ждать… – мрачно сообщаю я, – Три года пороги обиваем.

– Ну, главное, чтобы не зря. Где сняла квартиру? Сколько комнат?

– Недалеко, через двор отсюда. Однушка, конечно. И ее бы потянуть. Опять пришлось в клуб проситься. В балетной школе копейки платят, на аренду не хватит. С голоду бы не помереть.

– Зато сама себе хозяйка. Есть кому помочь?

– Конечно, – усмехнулась я. – Спросила тоже. У нас семья огромная. Только свисни, толпа на помощь набежит.

– Невероятно, как вы так все дружить умудряетесь, – покачала головой Самойлова, с любопытством глядя на меня.

– А нам делить нечего, Ир. Все поровну. И родители никого не выделяют.

– Удивительные люди, – с восхищением кивнула Самойлова. Я печально улыбнулась.

– Не все так думают. Знаешь, сколько на них грязи льют. Завистники всякие. Деньги считают и пособия, а попробовали бы сами, как мама с папой, хотя бы одного поднять, человеком сделать, – с горечью произношу я. Это от души. Наболело. Насмотрелась на дураков. И пустые поклёпы в социальные службы писали и анонимные письма с угрозами и даже забор дерьмом обливали. Да уж, чего только не было. Но родители словно не замечали косых взглядов. Невероятная сила духа и веры в свое дело.

Дешевенький мобильник вибрирует в заднем кармане джинсов, отвлекая меня от размышлений.

– О, помощники активизировались, – улыбаюсь я, прочитав имя вызывающего абонента. Игорь, это который футболист и будущий учитель физкультуры. У него сейчас отпуск между играми, и он временно живет дома.

– Машка, привет! Что там с чемоданами и подушками? Когда везем? Артур уже приехал на своем фургоне, – бодро трещит в трубку вечно жизнерадостный Игорь.

– Мы же договаривались на пять часов. Еще только два. Куда ты спешишь? Или там Стелла воду мутит? Не терпится ей? – хмуро отзываюсь я.

– Ну да, Машунь. Она уже и чемоданы все вниз стащила, – хохочет в трубку Игорь. – Сука, да? Вот тебе и сестринская любовь. Пардон, забыл, что у нас тут духовник пожаловал. Артур, уши закрой. Я не могу себя постоянно контролировать.

– Игорь, давайте на четыре. Я тогда сбегу пораньше. Скоро буду. Грузите пока.

– Отлично. Все, ждем тебя, – бросает Игорь и отключается.

Я тяжело вздыхаю, смотрю на взирающую на меня с любопытством Ирку.

– Квартиру хочешь посмотреть? – внезапно спрашиваю я.

– Спрашиваешь!? – фыркает приободрившаяся Самойлова. – Конечно, хочу.

– А, поехали!

Ирку я отвезла в квартиру, попросила немного помочь с уборкой, и оставив наедине с ведром, тряпками и шваброй, отправилась в отчий дом.

***

Это было невероятное эпическое прощание. Собрались все, кто были в Твери на данный момент, чтобы попрощаться, словно я на другой континент собираюсь, с самой непутевой из Красавиных, и дать советы на будущее. Вдоль ворот выстроилась шеренга братьев и сестер, самых разных возрастов во главе с мамой и папой, сдержанно, но с блестящими глазами смотрящих на меня. Руководил парадом Артур, и он же громче всех рассуждал о выборе и чистоте души и прочей ерунде, которую он обычно плел, когда мы собирались все вместе. И я люблю каждого из них. По-особенному. Даже Стеллу, несмотря на ее мерзкий характер и дерзкий язык.

Меня всю затискали, обнимая, как в последний раз, заставляя клясться каждому, что я не пропаду и буду каждые выходные навещать родителей. Пришлось обещать, словно я могу долго продержаться без родных стен. Черт, я уже скучаю по всем. По мелким в особенности. Миленка, самая маленькая, ревела коровой. Какая глупая, мы же будем с ней видеться почти каждый день. Мама возит ее в балетную школу, где я преподаю. У Милки отлично получается, она очень пластичная и гибкая от природы. Мои педагоги то же самое говорили, когда я была в ее возрасте, но их мнение ровным счетом ничего не значило, когда я пробовала пробиться в Москву.

Когда пришла очередь Стеллы прощаться, она удивительно крепко обняла меня, шепнув в ухо:

– Оторвись, сестренка. Найди себе уже, наконец, реального парня. Я тебя люблю, хоть ты и дура непроходимая.

Я рассмеялась, целуя ее в щеку.

На самом деле все это было мило и трогательно. И пронзительно печально. Я шла к фургону, в который уже были загружены мои пожитки, чувствуя спиной взгляды моих родных. Я не хотела уходить. Просто время пришло. Мне так нравилось быть маленькой девочкой, но я заигралась. Уже из машины Артура, я бросила взгляд на летний домик, который в этом году покрасили в другой, насыщенно желтый, цвет. Не знаю, что случилось… но вдруг на глаза набежали слезы. Я помахала рукой веренице близких мне людей, особенно остро ощущая нехватку еще одного человека, который жил в моей душе и никак не хотел уходить.

Шесть лет прошло, но я все это время, как последняя идиотка в глубине души надеялась, что он приедет. Хотя бы раз приедет. Увидит меня и поймет, что я не была для него простым эпизодом, еще одним приемышем, который отнимал у него любовь родителей. А сколько ночей я провела в мечтах, что стану великой балериной, приеду в Голливуд, и он с ума сойдет, когда узнает меня на сцене? Детские бредни, и мне пора закончить с ними. Нужно жить, приняв то, что Марк не вернется, не вспомнит обо мне, а я никогда не стану великой балериной и не поеду в Голливуд.