Самый желанный - Селеста Брэдли Страница 7

Даже в этом не слишком фешенебельном районе за пределами Мейфэра обитатели пытались заработать себе доброе имя. Настоящие садики здесь встречались нечасто, но зато все подоконники домов были невероятно плотно уставлены цветочными ящиками, больше поместиться просто не могло. Впрочем, зрелище получилось скорее убогое, чем живописное.

На пороге съемного дома леди Тессы Грэм оказался в немыслимую рань – около полудня. И ни цветы, ни птичий щебет, ни даже хорошенькие девушки заинтересовать его не могли. Он не спал целую ночь, пытаясь заставить себя прочесть кипы бумаг, оставленные ему Абботтом.

Грэм знал, что неглуп, но сегодня в этом усомнился. Чтобы усвоить информацию, необходимую для спасения Иденкорта, нужна целая жизнь. Да и хочет ли он этого, спрашивал он себя. Может, бросить это дело, и пусть все идет своим чередом?

Похоже, отец именно так и думал, и впервые в жизни Грэм был склонен последовать его примеру… до тех пор, пока не прочел об условиях, в которых выживали несколько оставшихся арендаторов. Его арендаторов, его людей.

Но ведь если подумать, это же смешно! Что за идиотская система наследования? Как он мог оказаться в ответе за живых людей? Да у него никогда даже собаки не было! Тем не менее бремя ответственности, однажды принятое, не оставит его в покое. Забив голову таким количеством сведений, какое только мог усвоить, Грэм вышел из Иден-Хауса и в тревоге зашагал по Мейфэру к знакомому дому. Почему-то ему казалось, что именно Софи должна знать, как следует действовать. Конечно, это тоже еще одна нелепость, ведь она – просто благовоспитанная молодая леди из небольшого сельского поместья. Она, безусловно, умна, но заумные переводы ему сейчас не помогут.

И все же Софи была единственным человеком в Лондоне, который хоть немного им интересовался, однако Грэм знал, что скоро все изменится. Как только молва о получении титула распространится по городу, его тут же обступит многочисленная толпа «друзей». Будь он богат, толпа стала бы еще плотнее, но и этого хватит, чтобы лишиться покоя. А пока Грэм хотел еще на день остаться просто лордом Грэмом Кавендишем, младшим сыном, обаятельным гулякой, до которого никому нет дела. Поднимаясь по ступеням дома, арендованного Тессой, Грэм даже не задумался, почему хочет провести этот последний день не с кем-то другим, а именно с мисс Софи Блейк.

Грэм вошел в музыкальный салон.

– Софи?

Кругом разбросаны ее бумаги. Таков порядок в ее представлении. И не дай бог кому-нибудь сдвинуть хотя бы один листок.

Нет Софи. Грэм решил было поискать ее в другом месте, как вдруг на полу возле оконного проема увидел домашнюю туфлю Софи, а из-за портьеры выглядывала обтянутая чулком ступня. Грэм понимающе усмехнулся.

– Нашел! Нашел! – засмеялся он, но, подойдя ближе, понял, что Софи не прячется, а спит. Туфельки свалились, листы на коленях разъехались, очки сползли на сторону. Мрачная улыбка Грэма смягчилась. Бедная девочка! Должно быть, слишком много работала над этими проклятыми переводами, да и Тесса делает ее жизнь невыносимой, а Тесса это умеет.

Грэм аккуратно собрал листочки бумаги с колен подруги и переложил на стол, но – разумеется! – сохранил все в прежнем порядке, а потом осторожным движением вытащил из-за ушей девушки дужки очков и снял их с ее переносицы.

Без линз и оправы знакомое угловатое лицо Софи выглядело беззащитным и незнакомым. Вот она, подлинная натура. Смотри, смотри! Такое не часто увидишь. Бесконечно длинные ноги, подвернутые неловко, как у новорожденного жеребенка, тонкие пальчики в чернильных пятнах, обкусанные ногти, рассыпавшиеся волосы… Эти волосы выиграли битву у шпилек, но проиграли силе притяжения и теперь лежали толстым, перекрученным канатом на груди у Софи. Грэм с любопытством протянул руку, чтобы ослабить скрутившийся узел волос, и вдруг его пальцы погрузились в удивительное шелковистое золото. Ощущение массы теплых волос в горсти вдруг пробудило в Грэме задремавшее было мужское начало. Веки его опустились, подчиняясь ленивой волне чувственного удовольствия.

Грэм позволил потоку волос скользнуть себе в ладонь и осторожно стал наматывать его на руку, пока кулак почти не коснулся лица девушки. Во сне Софи, должно быть, почувствовала слабое тепло его руки и передвинула голову на ладонь Грэма. Она мягко вздохнула во сне, и теплое дуновение коснулось чувствительной кожи на внутренней стороне его кисти. В этом закрытом, теплом пространстве за шторой Грэм вдруг ощутил ее запах, которого раньше просто не замечал. Пахла Софи восхитительно! Действительно восхитительно. Пахла хорошим мылом, нагретой на солнце кожей и чем-то еще, девическим, девчоночьим, пахла так, как будто чистота имела собственный запах.

Ресницы Софи затрепетали. Грэм выпустил из руки ее волосы и выпрямился, кожей ладони ощущая потерю этого шелковистого великолепия. Девушка потянулась и открыла глаза, но к этому времени Грэм уже стоял от нее на приличном расстоянии и ухмылялся в своей обычной дружелюбной манере.

Черт возьми, это всего-навсего Софи! Просто он слишком затянул с визитом к Лиле, в этом все дело.

– Грей? Что вы здесь делаете?

Вместо ответа он слегка наклонил голову.

– Наверное, вы в жизни ни разу не стригли волосы, правда?

Софи смущенно поднесла руку к голове и убедилась, что прическа рассыпалась. Краска залила лицо девушки, как будто произошло нечто постыдное. Она быстро села. Софи явно была в таком замешательстве, что Грэм из вежливости стал с вниманием рассматривать вид из окна, давая ей время прийти в себя. Но когда эти имбирные локоны оказались вновь уложенными на голове, у Грэма вдруг возникло странное желание снова их распустить.

Он прочистил горло. «Не вздумай. Она умрет на месте, если ты хотя бы намекнешь на нечто подобное». Конечно, ведь его Софи понятия не имеет о реальной жизни и ее пороках. Ага, она смотрит на него выжидающе. Ну разумеется, ведь она задала вопрос.

Внезапно у Грэма пропало желание рассказывать ей о своей семье и о титуле. Пусть все будет, как раньше, хотя бы ненадолго. Ему было так спокойно с Софи, когда он еще не был герцогом!

И Грэм снова не стал отвечать, а протянул руку к одному из листков у нее на коленях. Он был поражен ровными, красивыми, летящими строчками. Но почему поражен? Разве он думал увидеть что-нибудь жесткое, угловатое? Какие-нибудь скрюченные каракули?

Грэм не успел прочесть ни строчки из написанного там немецкого текста, как Софи выхватила у него листок.

– Грей, даже не смотрите туда! Это только заметки. – Она бросила на него рассерженный взгляд. – Не люблю, когда путают мои записи. Вы знали бы это, если бы хоть раз дали себе труд подумать своей головой, а не использовать ее только как подставку под цилиндр.

Вот она на него ворчит. Грэм улыбнулся, прислушиваясь к строгим ноткам ее голоса. Обычно люди так легко поддавались его обаянию, что Грэм давно потерял веру в людскую проницательность. Одна только Софи давала себе труд вглядеться в него и критиковать всерьез.

Он ласково улыбнулся ей, довольный, что снова сделался «Греем, шалопаем и бездельником», и на мгновенье забыл прикрыть улыбку обычным налетом иронии. Софи пораженно моргнула, глаза ее широко распахнулись от удивления. Грэм тут же пришел в себя, шлепнулся рядом с ней на сиденье в оконном проеме, намеренно смешал листки с переводом, чтобы она снова возмутилась и отвлеклась от такого несвойственного ему порыва искренности.