Роза в снегу - Мэри Кэттон Страница 7

— Вы всегда так врываетесь в чужие дома? — послышался сзади раздраженный голос служанки.

— Нет, не всегда, — рассеянно отозвалась Эмма, все еще оглядывая каждый уголок холла. — Где он?

Тонкая полоска тусклого света пробивалась из-под двери дальше по коридору. Эмма направилась туда, не обращая внимания на возмущенные возгласы служанки.

Она слегка приоткрыла дверь, окидывая взглядом комнату. Ее внимание привлек камин, в котором пылал жаркий огонь. Перед ним стояло кресло с высокой спинкой; рядом была сложена кучка дров. Приглядевшись, Эмма увидела, что поленья — не что иное, как ножки и подлокотники кресел. Обитые тканью сиденья и спинки валялись возле двери.

Неожиданное движение за спинкой кресла напугало ее. Оттуда высунулась чья-то рука, схватила ножку кресла и швырнула в огонь, разметав ворох трескучих искр.

Эмма тихонько вошла и остановилась, когда за спинкой кресла показалась чья-то голова, а затем и плечи.

Опершись локтями о колени, опустив голову, Алан Шеридан нетвердо держал бутылку виски в одной руке. Одежда его была мокрой и грязной. Рубашка из тонкого, дорогого полотна казалась почти прозрачной и облепляла тело.

Он поднял глаза.

Ее сердце упало.

Он не проявил никаких признаков удивления. Лицо его выглядело еще более изможденным и осунувшимся, чем днем. Его чудесные глаза изменчивого орехового оттенка, прежде казавшиеся такими устрашающими, теперь были полны грусти.

— Вы больны? — спросила она. — Или просто пьяны?

Он отвел глаза и испустил стон. Ни секунды не раздумывая и не мешкая, Эмма схватила с каминной полки треснувшую вазу и сунула ему под подбородок.

Минуту спустя она повернулась к изумленной служанке, неуклюже топтавшейся в дверях.

— Я бы попросила вас принести вашему хозяину одеяло — он явно простужен — и какую-нибудь сухую одежду. И еще… у вас есть хлеб?

— Это все, что у нас есть, — последовал угрюмый ответ.

— Хорошо. Принесите мистеру Шеридану чашку горячей воды и хлеба. Поскорее, если можно, — подчеркнула она.

Служанка еще немного помедлила, но подчинилась.

Когда женщина ушла, Эмма забрала бутылку виски из рук Алана и поставила ее вместе с вазой на стол, затем встала немного поодаль, в то время как Шеридан продолжал держаться за голову.

Минута шла за минутой, Эмма уже начала думать, что он позабыл о ее присутствии или, возможно, уснул с открытыми глазами. Он не говорил и не шевелился, а просто продолжал неотрывно смотреть на пол между своих сапог. В комнате, казалось, становилось все холоднее, а тишина напряженнее.

Ну где же эта служанка?

Наконец его голова поднялась. Шеридан еще раз оглядел свою гостью. Он рассматривал ее пристально и бесстрастно, и она почувствовала, как краска прилила к лицу.

Похоже, он был готов заговорить, когда появилась горничная с ворохом помятой одежды и одеялом. Дорис семенила следом, неся поднос с хлебом и водой.

Служанка бросила одежду и одеяло на пол возле ног Алана, круто развернулась и вышла из комнаты. Дорис, явно не зная, что делать со своей ношей, в отчаянии воззрилась на Эмму. Та поспешила забрать у нее поднос и мягко приказала старой няне вернуться в холл. Дорис послушно поплелась к двери.

Эмма обернулась и обнаружила, что Алан снова смотрит на нее. Она попыталась улыбнуться.

— Вам станет намного лучше, если вы что-нибудь съедите, — сказала она, чувствуя себя глупо оттого, что пыталась заглушить голос Дорис, громко кричащем в холле «кис-кис».

— Эй! — послышался возмущенный возглас служанки. — Туда нельзя!

Эмма старалась не думать о том, что лицо ее пылает. Хотелось бы снять с себя шерстяной плащ, но, с другой стороны, она не собирается оставаться здесь долго, особенно учитывая то, как пугающе пристально разглядывает ее Шеридан.

— Хлеб впитает в себя виски, оставшееся у вас в желудке, — объяснила она и налила в чашку горячей воды. — А вода поможет разбавить спиртное и согреет вас. — Встретившись с его напряженным взглядом, она протянула ему чашку и блюдце, радуясь, что ее рука не дрожит.

Он проигнорировал и то, и другое.

Эмма осторожно вернула чашку с блюдцем на поднос и спрятала руки в складках плаща. Возникло такое ощущение, будто у нее вместо позвоночника молния. Каждый нерв в теле, казалось, был наэлектризован.

Наконец Алан заговорил:

— Кто вы, черт возьми? — спросил он хриплым, невнятным голосом.

Она ожидала чего угодно, только не этого.

— Прошу прощения… — неуверенно отозвалась Эмма.

— Я говорю, кто вы такая, черт возьми? И что делаете в моем доме?

— Я Эмма Кортни. Мы встречались сегодня.

— Вы не Эмма Кортни, — прервал он. — Я видел ее и… — Нахмурившись, Алан побледнел, нервно взглянул на вазу и сделал медленный, осторожный вдох. Прошла минута, и он, казалось, расслабился. Лишь тогда его темные глаза вернулись к ней. Усталость тенью легла на лицо. — Днем вы выглядели куда симпатичнее, — равнодушно заметил он.

Девушка слегка вздернула подбородок и постаралась взять себя в руки.

— А вы — трезвее, — сухо ответила она.

Промолчав, он откинулся на спинку кресла, вытянув вперед длинные ноги. С сапог потекла грязь на когда-то великолепный ковер с замысловатыми турецкими узорами. Но, несмотря на все это, было в его облике что-то царственное, заставляющее ее чувствовать себя рядом с ним невзрачной серой мышкой.

— Дело в очках, — наконец сказал он. — Они вам совсем не идут, мисс Кортни.

Ее первым побуждением было сдернуть очки с носа. Но она сдержала этот порыв.

Лицо Шеридана, повернутое в профиль к пылающему в камине огню, оставалось неподвижным в своей задумчивой сосредоточенности. Похоже, что он намеренно распаляет ее гнев, как сегодня днем.

— Если вы приехали сюда по поводу моей женитьбы на вас… — начал он.

У Эммы отнялся язык.

— Не хотел бы показаться бессердечным, но я не женюсь. Так что можете возвращаться к вашему отцу и передать ему это.

— Вы так подумали, сэр? Что я приехала сюда умолять вас жениться на мне? О, разумеется, зная ваше высокомерие, я не удивлена. — Она рассмеялась настолько непринужденно, насколько позволил ее скрытый гнев. — Я приехала только для того, чтобы извиниться за поведение отца. Знай я, что он вынашивает мысль о нашем браке, я немедленно заставила бы его выбросить этот бред из головы. Это же просто смешно. Просить вас жениться на мне, сэр, когда я живу в теплом и сухом доме? Когда мой дом изобилует всяческой снедью? Не говоря уже о слугах, которые опрятны, уважительны и расторопны. Скажите, зачем мне отказываться от всего этого? Чтобы выйти замуж за нищего пьяницу, которого вся Англия называет аморальным типом, развратником и беспринципным негодяем?