Пушистый талисман - Влада Орлецкая Страница 7

— Нет, нет, — запротестовала Наталья. — Сначала надо именинника поздравить. Матвей! Ну не будь бирюком! Иди сюда! Иди, дорогой, иди. Мы тут тебе подарочек приготовили.

Молодой крепкий мужчина, которого Наталья назвала Матвеем и который по логике вещей являлся виновником торжества, поднялся из-за стола и со смущенным видом приблизился к только что прибывшим гостям.

— С днем рождения тебя, дорогой! — Наталья обняла и поцеловала его в гладко выбритую щеку. — Ты самый замечательный в мире!

— Спасибо, Наташка… спасибо, сестренка…

— Любочка, познакомьтесь. Это мой брат, Матвей. Матвей, это Люба, очень талантливый художник и прекрасная девушка одновременно.

— Очень приятно, — ответил именинник.

— Поздравляю вас, — пробормотала Любка.

Наталья вопросительно посмотрела на нее.

— Ну? — тихо сказала она, подняв брови.

— Ах, да, — спохватилась Любка и протянула Матвею свою картину в красивой упаковке. — Это вам.

— Матвей, ну, что же ты застыл? Разверни! — подсказала Наталья и сама принялась помогать имениннику. Вскоре все присутствующие увидели Любкину работу.

— Как кла-а-ассно! — воскликнула хорошенькая девушка, подскочив к Матвею, который завороженно смотрел на полотно.

— Это моя дочь, Анна, — не без гордости представила ее Наталья.

Остальные гости, будто вовсе позабыв о еде, тоже принялись рассматривать картину. Наталья всех по очереди представила Любке. Помимо дочери, у нее еще был старший сын, Федор, молодой человек лет восемнадцати, длинный и по-юношески худощавый. По словам мамы, кроме компьютеров и фильмов с переводом Гоблина в его голове мало что надолго задерживалось. Люба смущенно улыбнулась, осознавая, что ее кругозор едва ли шире, чем у юного хакера.

Гости задавали множество вопросов, искренне интересуясь Любкиным творчеством. Ее же терзало смешанное чувство стыда, страха и удовольствия, оттого что эти люди, далеко не простые смертные, оказывают ее работе такое внимание.

— А у вас еще есть какие-нибудь картины?

— Да, конечно… Конечно, есть…

— А вы их где-нибудь выставляете?

Любка произнесла название салона.

— Знаете, Люба, я, пожалуй, закажу у вас пару картин для своего загородного дома. Оставьте мне потом ваш номер телефона.

— У вас такое потрясающее чувство цвета!

Когда, наконец, ажиотаж вокруг персоны молодой художницы немного поутих, Наталья велела всем садиться за стол. Судя по всему, в этом доме она чувствовала себя хозяйкой больше, нежели сам именинник. Сев за стол по одну руку от брата, Любку она усадила по другую. Застолье с тостами, переменами блюд и непринужденным общением продолжилось.

Любка незаметно рассмотрела всех собравшихся. Так вот они какие — некоронованные короли и королевы, хозяева жизни! Оказывается, эти люди почти такие же, как и простые смертные: пьют водку, рассказывают анекдоты, подкалывают друг друга, сплетничают и не стесняются крепких выражений. Просто они мыслят другими категориями, их проблемы — иного масштаба, а на происходящее, на каждодневную суету они взирают немного сверху, не с высока, но с высоты — как орлы в плавном парении над грешной землей.

Во времена античности люди представляли богов в человеческом обличье — с вполне человеческими заботами, желаниями и симпатиями. Нередко обитатели Олимпа снисходили до простых смертных и принимали живейшее участие в их судьбе. Любке вдруг показалось, что сейчас с ней происходит нечто подобное. Вернее, начало происходить два дня назад, когда Наталья приехала к ней на своем чудесном белом автомобиле и ни с того, ни с сего пригласила на этот день рождения.

Она пригляделась к виновнику торжества по имени Матвей, который оказался почему-то Натальиным братом, хотя новая знакомая уверяла Любку, что везет ее всего лишь на небольшой скромный сабантуй к одному знакомому. Видимо, не хотела заранее озадачивать и пугать и без того вечно стесняющуюся молодую художницу.

Матвею исполнилось тридцать пять, но для нее это, впрочем, не имело большого значения. Любке было более чем понятно: Наталья пригласила ее вовсе не за тем, чтобы она тут пила, ела на халяву и обзаводилась новыми клиентами. Просто решила подсунуть ее своему брату — как будто в их кругу не нашлось пары-тройки свободных и хорошеньких девиц, способных заняться этим мужчиной.

Матвею, похоже, тоже все было ясно, поэтому он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Отчасти в угоду Наталье, отчасти потому, что так принято, он сдержанно ухаживал за Л юбкой, но было видно, что особого удовольствия этот процесс ему не доставляет. В определенный момент Любке за себя даже стало по-женски чуточку обидно, хоть на вид ничего особенного кавалер из себя и не представлял. Такие мужчины очень нравились Ольге Князевой. Приятная мужская страшнота — так охарактеризовала бы она подобный тип.

После обильного ужина с возлияниями начались песни под гитару. Оказалось, что «настоящий подполковник», и просто Максим, виртуозно владеет этим инструментом. Напевшись всласть, гости начали расходиться по домам. Те из них, кто приходил с детьми и смог вспомнить об этом, стали звать своих чад из детской, где они весь праздник резвились вместе с Данькой, сыном Матвея. Из-за разыгравшейся малышни в холле возник небольшой хаос. Сам Данька буквально прилип к Любке и не хотел с ней расставаться. В конце концов он вынудил отца взять его с собой «отвозить тетю Любу».

Всю дорогу Матвей молчал. Любка тоже, пригревшись на заднем сиденье джипа, не решалась завязывать беседу. Вообще, она была почти счастлива от того, что ее мучения закончились, а опасения, навеянные Княгиней, не подтвердились. Данька прильнул к ней, как котенок, и она, сама того не осознавая, стала гладить его по белесой голове. Почему-то Любке было его жалко — так жалко, что в душе тоскливо заныло, совсем как тогда, возле соседней девятиэтажки, где она, услыхав душераздирающее мяуканье, подобрала свою Степаниду.