Герцогиня-охотница - Дженнифер Хеймор Страница 7

Он помнил, как когда-то воспользовался ее невинностью. Он знал, что добьется своего, потому что она работала в его доме, она зависела от него. Он не мог простить себя за то, что переступил черту, которую не должен был переступать никогда.

Сара обернулась, и широкая, открытая, полная радости улыбка озарила ее лицо. Затем, опомнившись, она почтительно опустила голову и присела в реверансе.

– Ваша светлость.

– Добрый вечер, Сара.

Саймон смотрел и не мог оторвать глаз от ее темных волос, от голубых глаз, обрамленных черными длинными ресницами, от ее хрупкой фигурки, стройной, как ива. Эти мгновения превратились в вечность. И только сделав над собой гигантское усилие, он смог снова вернуться в реальность и, повернувшись к братьям, сказал:

– Я рад, что все вы прибыли так быстро.

– А где Люк? – спросил Тео. – Ты ведь написал ему?

Саймон поблагодарил Сару, которая поставила перед ним чашку из китайского фарфора и блюдце, затем, шагнув вперед, ответил:

– Да, я написал ему. Но, как видите, реакции от него не последовало.

Все были поражены, и в комнате повисла тишина. Нарушил ее Сэм, подавший голос в защиту брата из дальнего конца комнаты:

– Возможно, он просто не получил твое письмо. Мы все знаем, как Люк относится к матери.

– Может, и не получил, – признал Саймон. Действительно, несмотря на все недостатки, Люк просто обожал мать. – Я не знал точно, где его искать. Вы же знаете, Люк может быть где угодно.

Тео тихонько присвистнул, когда Сара подала им с Марком чай.

– Спасибо, Сара. Ну что ж, давайте приступим без него, хотя, я думаю, Люк очень расстроится, когда узнает, что пропустил такую встречу.

Саймон посмотрел на младшего из братьев, недовольно приподняв бровь.

– Ему следовало бы почаще появляться дома или хотя бы давать нам знать, в какой точке мира он находится, если хочет участвовать в важных семейных делах.

Тео поднял свою чашку, как кубок, и провозгласил:

– Истинно, брат!

Тео сделал маленький глоток, затем поставил чашку и блюдце на маленький овальный столик из резного тикового дерева и присел на корточки перед диваном.

Саймон же не спеша опустился в шикарное кресло, выполненное в египетском стиле и украшенное бронзой и дамасским шелком, напротив Тео и Марка. Он посмотрел на свою сестру и жестом указал на такое же кресло рядом с ним.

– Пожалуйста, Эзме, сядь.

Когда Эзме направилась к своему креслу, Сара поставила чайник и повернулась чтобы выйти из комнаты.

– Нет, Сара, ты тоже останься, – велел герцог резко, тоном, не терпящим возражений.

Саймон взглянул на братьев, но они молчали. Никто не возражал против присутствия Сары, а это значило, что они понимали, почему Саймон велел ей остаться.

Конечно, это было семейным делом. Любую другую горничную сразу выгнали бы за дверь, как только она закончила с чаем. Но не эту. Она вот уже много лет принимала участие во всем, что происходило в Айронвуд-Парке, и была так глубоко погружена во все семейные дела, что ей самой иногда казалось, что она член этой семьи. Братья Саймона так же, как и он сам, понимали, что ее присутствие может оказаться полезным.

Плюс… да, черт возьми! Саймон просто хотел, чтобы она была рядом. Но его братья не должны знать об этом.

– Да, ваша светлость, – ответила она и присела в реверансе.

Сара осталась стоять там, где была, за серебряным чайным сервизом, внимательная и молчаливая.

Когда все приготовились слушать, Саймон обратился к сестре:

– Расскажи нам, Эзме, что случилось. Мы должны знать каждую деталь, с самого начала.

Она кивнула и глубоко вздохнула. Остановив свой взгляд на резном тиковом столике и вцепившись руками в обивку подлокотников кресла, Эзме начала рассказ:

– Я больше не видела маму каждый день, с тех пор как она решила, что надо соблюдать наши традиции и переехала в свой маленький вдовий домик. Поэтому я не могу сказать, когда точно это случилось, но… но… я должна была… я должна была заметить. Она же моя мать. Мне следовало посещать ее каждый день, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Когда ты видела ее в последний раз? – Голос Сэма, как всегда, звучал холодно и отстраненно.

В глазах Эзме стояли слезы.

– Неделю назад.

– Продолжай, – велел Саймон, задумчиво кивая.

– Ну вот… Позавчера я заметила, что не видела маму уже несколько дней, и отправилась к ней. И…

– И? – нетерпеливо спросил Тео.

Облокотившись на колени, он подался всем телом вперед. Глаза его были прищурены.

Эзме перевела взгляд на Тео.

– Там никого не было. Ни Бинни, ни Джеймса, ни мамы. Все они просто исчезли.

Саймон нахмурился. Бинни и Джеймс были слугами его матери, которые переехали, как предписывала традиция, вместе с ней в этот отдельный дом для вдовы. Он не знал, что они тоже исчезли.

– Я долго стучала. Потом попробовала открыть дверь, но она оказалась заперта. Вы же знаете, что мама редко закрывала дверь на замок. Я побежала обратно в дом и попросила ключ у миссис Хоуп. Сара пошла со мной. Мы вошли внутрь, но никого там не нашли.

– Почему вы сразу не обратились к констеблю? – спросил Марк, нахмурившись, на его гладком лбу образовалась глубокая складка.

– Я… Я… – Эзме замолчала и послала беспомощный взгляд в направлении Сары.

– Мы подумали, что нужно сообщить его светлости, прежде чем вовлекать в это кого-либо постороннего, – объяснила Сара. – Как только мы сообщим властям, все, кому не лень, начнут обсуждать это и выдвигать свои версии. Мы решили, что более разумно предоставить решать его светлости, стоит привлекать полицию или нет.

– Вы приняли правильное решение, – сказал Саймон.

Он не хотел афишировать это происшествие, даже если бы власти могли чем-то помочь. Сара знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он предпочтет сохранять в тайне все, что касается частной жизни членов семьи. Потому что, если речь шла о Хокинзах, сплетники тут же начинали перевирать и приукрашивать все события и факты, добавляя ложных пикантных подробностей. В любом случае Саймон располагал большими возможностями и ресурсами для поисков матери, чем любой констебль.

Сэм оттолкнулся от подоконника и сделал шаг вперед. Его холодный пристальный взгляд был сосредоточен на Эзме.

– А в каком состоянии был мамин дом? Там чисто? Нет ли следов обыска? Все ее вещи на месте?

– Все было на своих местах, – прошептала Эзме.

– Насколько мы могли заметить, – добавила Сара, – все ее вещи остались нетронуты. То есть почти все. Ее сейф был открыт и пуст. Все деньги пропали. И драгоценности тоже.