Француженки не любят сказки - Лора Флоранд Страница 7

У нее все сильнее разгорались глаза, устремленные то на его лицо, то на руки.

– Как заманчиво это звучит. – Она проговорила это так, словно ее язык уже смаковал шоколад и карамель со вкусом лайма.

Доминик почувствовал, как в нем борются страсть и тепло; они смешивались, образуя волнующий сплав, до сего момента ему незнакомый. Возможно, обычный для многих людей, наподобие шоколада с ванилью, вот только он почувствовал такое впервые.

– Вы должны хотя бы попробовать еще и вот это. – Он взял квадратик с золотым рисунком, слегка напоминающим море пшеницы, колышущейся под ветром. – Ганаш и…

Она растерянно заморгала, и он сообразил, что второе слово ей незнакомо. Несмотря на почти нулевой английский, он давно научился описывать свой шоколад бесчисленным клиентам-туристам.

– Овес.

От восторга она громко расхохоталась.

– Ганаш… с овсом? Да. Я определенно хочу это попробовать.

После ее смеха он, можно сказать, растаял и растекся лужицей за прилавком. Пришлось ему лепить себя заново. Он очень надеялся, что она ничего не заметила, и усмехнулся ей.

Подобно зеркалу, она вся засверкала, зажглась в ответ на эту усмешку. Все эти дни она сидела в его салоне, погруженная в себя, незаметная. И вот теперь он пробудил ее.

Триумф бурлил в его душе, пенился.

– И этот вот шоколад. – Он показал на новую плитку. – Очень темный. С ним нельзя торопиться. Если откусить кусочек, вы не почувствуете сладости. Нужно дождаться, когда он растает у вас на языке, дождаться послевкусия, и только тогда постепенно во рту станет слаще и слаще.

Ее губы слегка приоткрылись. Ее взгляд медленно поднялся по его телу, впился в лицо, задержался на губах. Вернулся к его глазам, словно ей хотелось понять, кто он такой. Но только это трудно. Его глаза были почти черные и совсем не такие, как ее глаза – чистые, мерцающие, с расширенными зрачками.

Йессс! Победа! От радости ему захотелось стукнуть кулаком по ладони.

Тише, Доминик. Тихо, тихо, тихо. Но он все равно весь сиял, рассказывая о своих творениях; да и она зажигалась с каждой новой шоколадкой, жаждала каждую попробовать. Он тут же предложил ей отведать там, на месте, одну из более спорных, сославшись на то, что ему интересно узнать ее мнение. Она смутилась и стала что-то ему возражать, лепеча, но он, довольный и счастливый, настоял на своем. Она взяла лакомство из его пальцев, а он не мог решить, то ли ему радоваться перчатке, скрывавшей его огромные руки, то ли огорчиться, ведь он не мог ощутить мимолетное прикосновение к ее коже.

Почувствовав необычный вкус, она широко раскрыла глаза и тут же закрыла, чтобы лучше сосредоточиться и получить максимум удовольствия.

– Это походит на увлекательное приключение. Только оно происходит не где-то, а у тебя во рту. Целый мир внутри тебя, а ты сидишь сама в тепле и покое. – При словах «в тепле и покое» она повела рукой, и ее рука показала на весь салон и, как бы совсем случайно, на него, Доминика. Да, его салон был элегантным местом, но пока еще никто и никогда не ассоциировал с персоной его хозяина тепло и безопасность!

Хм, приключение во рту – что ж, он может его обеспечить.

– Вот, попробуйте еще. – И он сунул плитку ей в руку. – Нет-нет, непременно попробуйте.

Она вся зарделась, и ее веснушки почти исчезли. Но тут же улыбнулась опять и взяла шоколадку. Ее энтузиазм или, может быть, даже смущение побудили его оставить эту среднюю коробку и выдвинуть самую большую, наполненную доверху. Но он немедленно спохватился. В его интересах, чтобы запасы у нее поскорее закончились, и она вернулась бы к нему за следующей порцией.

В коробке, поначалу казавшейся такой необъятной, места уже не осталось. Доминик нарочито долго играл с последней пустой металлической ячейкой; дразня клиентку, он перечислял различные вкусовые оттенки, чтобы она выбрала парочку шоколадок, которые еще могли уместиться в коробке. Но постепенно игра закончилась.

Он аккуратно и точно уложил последние шоколадки и посмотрел ей в лицо, пытаясь оценить момент. Может быть, пора перейти в атаку? Пригласить ее куда-нибудь? Но если она откажется, если это вызовет ее недовольство, он больше никогда ее не увидит!

Гораздо проще договариваться с женщиной, если тебе наплевать, увидишь ты ее снова или нет. Куда делись его уверенность и напор? Неужели он просто-напросто испугался, как новичок в вечной игре между женщиной и мужчиной, впал в ступор? На этот раз ему было что терять.

Но почему он решил, что ему есть что терять? Он даже не знал ее имени.

А у нее горели глаза, на щеках начинал полыхать румянец, когда Доминик дольше обычного задерживал на ней взгляд. Казалось, она не на шутку заинтригована. Но он с ней пока еще даже не флиртовал, во всяком случае, его действия нельзя было со всею определенностью назвать флиртом. Все это время его поведение укладывалось в рамки, приемлемые для общения шоколатье с клиентом, если вспомнить о его профессии… ну, разве что в них можно было разглядеть несколько больше страсти, однако речь шла о творчестве…

– Вы должны прийти к нам завтра же утром, – проговорил он наконец. – Тогда вы мне наиболее точно скажете, понравилась ли вам моя продукция.

Она улыбнулась, словно он ее осчастливил. Да, пожалуй, именно эти слова он и должен был ей сказать. Или все-таки надо было как-то форсировать ситуацию? Может быть, она бы и согласилась на что-то еще? Черт побери, почему все так сложно?

– Я приду, – лаконично пообещала она.

Он усмехнулся, довольный. Лучше уж сделать один надежный шаг к цели, чем большой прыжок с пустым выхлопом.

Эта фраза всплыла в его сознании впервые за долгое время. Он не вспоминал ее с восемнадцатилетнего возраста и чаще всего полагался именно на прыжки.

Гийеметта сунула коробку в фирменный мешочек, на котором просматривались инициалы ДР, и шагнула за кассу. Доминик нахмурился, когда незнакомка достала кошелек. Ему не хотелось, чтобы она платила за его шоколад. Он охотней подарил бы его. Но если он заикнется об этом, не будет ли это чрезмерной щедростью? Тогда ей будет неловко вернуться к нему на следующий день.

Царица Небесная, так он скоро сойдет с ума! Столько рефлексии!

Он с досадой отвернулся, чтобы не смотреть, как она расплачивается. Вся радость от разговора и от выбора шоколада была безнадежно испорчена.

Клиентка взяла в руки покупку, с улыбкой взглянула на Доминика и заметила его хмурый взгляд. К ней тут же вернулась ее первоначальная холодность, словно ей нравилась его улыбка и совсем не нравился гнев.

– Огромное спасибо, месье, – вежливо проговорила она.

И вышла на улицу. А слово «месье» еще долго кололо и ранило его душу, словно колючка на терновом кусте.