Тайные страсти принцессы Джеллы - Ксавье Монтепен Страница 7

— Что мне теперь делать? — спросил Казиль.

— То же самое, что бы ты делал вчера, не случись грозы. Ты должен проводить этого англичанина в Бенарес, — отвечал Согор.

— Что мне отвечать на расспросы?

— Ты ничего не видел, не слышал, знаешь только, что эти люди долго спали.

— Повинуюсь…

— Очень хорошо… Сыны Бовани всегда слушаются и никогда не возражают.

Сэр Джордж и Стоп зашевелились. Согор бросился к проходу, и сдвинутая им плита стала на место.

Прошло минут пять. Господин и лакей открыли глаза. Взгляд Джорджа устремился на стены круглой залы, он узнал мрачный купол, странные барельефы. Безграничное удивление было на его лице.

— Неужели я действительно все это видел только во сне? — прошептал он.

Стоп, потирая бока, в свою очередь ворчал:

— Черт бы побрал эту Индию! Проклятый храм оказался сырее самого мерзкого погреба. Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберленде! Желудок же совершенно пуст, и страшно хочется есть.

Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел во двор, приняв бледный свет луны за рассвет.

— Мы спали долго, — сказал он, — уже наступает утро.

— Вы ошибаетесь, — ответил молодой индус. — Сегодня очень лунная ночь.

— Что ты говоришь?! — вскричал англичанин. — Значит, ночная гроза быстро прошла?

— Еще вчера, господин…

— Вчера? Я не понимаю тебя.

— Мы здесь находимся уже целые сутки. Ночь сменилась днем, а день ночью.

— Это невозможно! — воскликнул Джордж.

— Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.

— Я уверен в этом, ваша честь! — подтвердил Стоп. — Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов. Я умираю с голоду. Пусть ваша честь спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша честь постилась столько же времени, сколько и я.

— Вот ты и ошибаешься, — возразил Джордж, внимательно глядя на Казиля и изучая его.

— Ваша честь изволили завтракать?

— Нет, но зато я ужинал.

— А! Когда же это?

— Прошлой ночью.

— И где же?

— Не знаю.

— Ваша честь шутит! Ваша честь насмехается надо мной!

— Никогда в жизни я не был так серьезен.

— Но тогда, значит, вы не все время спали?

— Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?

В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.

Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:

— С тех пор, как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу не приподнялись.

Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.

— Мне все приснилось! — разочарованно сказал он.

Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:

— Как, ваша честь видела сон?

— Да.

— Приятный?

— Восхитительный!

— Вероятно, ваша честь ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода? Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.

— Я действительно находился в стране чудес…

— Так вам приснилось еще что-то?

— Конечно.

Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ с еще большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.

— Во сне я ужинал не один.

— Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?

— Собеседника? Нет. Собеседницу…

— О! Это еще лучше. И хорошенькую?

— Необыкновенно прекрасную… Впрочем, я могу только догадываться, потому что на ее лице была черная бархатная маска, которую она отказалась снять, несмотря на все мои просьбы.

— Странное упрямство! Такое я видел однажды, и то лишь в парижской опере… Ну и как вела себя дама?

— Я поклялся ей в любви; и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.

— Такое бывает после ужина. Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!

Джордж Малькольм засмеялся.

— Уж не принадлежишь ли ты, Стоп, к числу ловеласов?

— Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.

Затем, немного выждав, Стоп спросил:

— И дама в черной маске поверила клятвам вашей чести?

— По крайней мере внешне.

Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:

— Ну а потом?

— Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание… Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.

— О, ваша честь не спит сейчас, так же как и я! — вскричал Стоп. — Можно смело поклясться в этом!

— Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?

Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю:

— Известны ли тебе подобные случаи?

— Да, господин. Гроза часто оказывает подобное действие на впервые приехавших в нашу страну.

У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.

— Надеюсь, ничто не сможет помешать нам продолжать путь?

— Конечно, господин. Люди отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы будем у цели.