Все могут короли - Татьяна Королева Страница 7

— Девчонок тебе мало? — привычно принялся поучать приятеля Макс. — Смотри, сколько здесь народу! Выбирай любую, какая на тебя смотрит…

Гарик покорно окинул взглядом зал. Девчонок действительно было много. Одна, пышногрудая, статная красавица, одетая королевой вампиров, в черном кожаном корсаже, длинных алых перчатках и на высоченных каблуках, решительно направлялась к барной стойке. И с хищной улыбкой смотрела прямо на них…

Россия. Санкт-Петербург. Ночной клуб. Разгар веселья

Фотограф присмотрелся к покрытому густым слоем белой пудры лицу, черным стрелкам, накладным ресницам, алым губам, тихо охнул, ухватил Макса за локоть и стал медленно сползать с табурета.

Репортер тихо бросил ему, не меняя выражения лица:

— Давай, папарацци, иди работай, не компрометируй меня.

— Ага, я пошел, — нетерпеливо кивнул Гарик и растворился в толпе, словно кусочек льда в стакане с виски, успев заметить, что Макс снова сосредоточенно смотрит в телевизор. После рекламы продолжился репортаж о высоком визите.

Диктор терпеливо перечисляла запланированные мероприятия, а памятники архитектуры и исторические достопримечательности сменялись с калейдоскопической скоростью:

В графике пребывания принцессы в Петербурге запланированы многочисленные официальные и благотворительные мероприятия: торжественное открытие Галереи современного искусства в Ораниенбауме, участие в антикварном аукционе в Павловском дворце, все средства от которого будут направлены на благотворительные цели…

Макс смотрел на экран не отрываясь, пока его не прервали, причем грубо и бесцеремонно. На стойку, прямо перед его глазами, легла газета — тот самый номер. На первой странице алые буквы кричали о сенсации, а в знаменитой гламурной диве со снимка можно было без труда узнать пышногрудую и опасную королеву вампиров, стоявшую теперь рядом с Максом.

Рука в алой перчатке без колебаний отпечатала пощечину на щеке репортера:

— Сволочь! Я знаю, это твоя работа…

Макс, как истинный джентльмен, ответил на пощечину комплиментом:

— Ух ты! Отлично выглядишь — я тебя даже не узнал!

Дива устроилась на свободном табурете, взяла коктейль и злобно прошипела, опасаясь привлечь внимание соседствующей публики:

— Как ты мог! Ведь между нами даже ничего не было!

Ни один мускул не дрогнул на лице бывалого репортера, он только иронично вскинул бровь, просматривая газетную статью:

— Ну, значит, в следующий раз будет… В газете зря не напишут! Обязательно будет, как тут написано…

— Никакого следующего раза! — Дива налетела на Макса и отвесила ему еще одну увесистую оплеуху. Тот соскочил с табурета и поднял руки, признавая свое полное поражение:

— Сдаюсь… Точно — ничего не было! Такую девушку я бы запомнил!

— Хам! Я тебе еще устрою… — гневно выдохнула знаменитость и удалилась, постукивая стальными каблуками-стилетами.

Дробь каблуков еще вибрировала в воздухе, а рядом с Максом уже возник Гарик. На его лице блуждало счастливое выражение профессионального охотника, настигшего редкую дичь.

— Я бог, я гений, я талантище! Я сукин сын — прямо как Пушкин! — фотограф азартно продемонстрировал Максу дисплей фотокамеры. — Смотри, каждый удар, каждый кадр… Смотри! Это будет классика репортажа…

Макс молча кивнул и прагматично добавил:

— Езжай в редакцию! Быстрее. Успеют поставить в завтрашний номер…

Гарик ловким вороватым движением отправил камеру в сумку и исчез, словно унесенный порывом ветра.

Утомленно вздохнув, Макс продолжил смотреть новости.

На экране мелькали лица, исторические интерьеры, — флаги, представительские автомобили и почетный эскорт мотоциклистов. А диктор все тараторила:

…В Мраморном дворце пройдет пресс-конференция по вопросам глобализации, укрепления мира, охраны окружающей среды и других задач ООН, под эгидой которой выступает принцесса Мария. Визит подытожит торжественная церемония передачи Государственному Русскому музею семейной реликвии — переписки герцогини Мекленбург-Шверинской, урожденной княжны Долгорукой, с князем Горчаковым. Этот дар пополнит литературно-исторический фонд музея и обогатит культурное наследие великой России…

Милая девушка, принцесса далекой державы, название которой с трудом выговаривала даже опытный диктор, принимала букеты, говорила речь у небольшой трибуны, пожимала руки. И улыбалась открыто, искренне и слегка смущенно. Макс давно не видел такой наивной, почти детской улыбки!

И даже предположить не мог, как много остается за кадром…

Россия. Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Вечер

После перелета принцесса чувствовала себя ужасно измученной. От радости и гордости, переполнявших ее, пока она шла по трапу самолета, не осталось и следа. Она устала пожимать руки, стоять с безупречно прямой спиной на пронизывающем ветру, громко и отчетливо зачитывать бесконечные официальные речи. Она больно уколола руку о розовый шип, к вечеру ей стало казаться, что каблуки ее туфель выросли на добрых пять сантиметров, а шляпка стала тяжелой как корона. Голова разболелась, Мария почти не понимала, что говорит переводчик, а лица стали сливаться в одну бесконечную серую полосу…

При входе в резиденцию она споткнулась и была готова расплакаться от боли, но вспомнила мудрый совет прабабушки: если тебе хочется плакать, просто улыбнись, и сразу станет легче!

И действительно, стоило ей улыбнуться, как спина выпрямилась, осанке вернулась гордость, а настроение само собой улучшилось! Зажужжали камеры фоторепортеров, в глазах зарябили вспышки, к ней снова потянулись микрофоны. Но сил говорить почти не осталось:

— Всем большое спасибо! Спасибо за теплый прием! — проговорила принцесса со все той же улыбкой и вынуждена была опереться на руку начальника ее выездной охраны месье Ромболя. Все понимающий господин Ромболь тут же сделал знак журналистам, требуя остановить съемку, и помог ей добраться до комнаты.

— Спасибо… — благодарно пробормотала Мария и, напрочь забыв о протоколе, принялась стаскивать туфельку.

Ромболь поспешно отвернулся:

— Я пришлю к вашему высочеству старшую фрейлину!

Он вышел, аккуратно притворив двери апартаментов.