Все возможно - Салли Боумен Страница 7

Она поняла, что это бродяга, о котором рассказывал Льюис. До сих пор она не очень-то верила его рассказам и, если бы не подтверждение Касси, решила бы, что ему просто померещилось. И вот теперь она убедилась, что он был прав. Бродяга стоял неподвижно, вцепившись руками в решетку. До ворот было довольно далеко, и Элен не была уверена, видит он ее или нет, но ей почему-то казалось, что видит.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, разделенные каменистой, поблескивающей под луной дорожкой, — женщина в шелковом вечернем платье и жалкий нищий оборванец.

Потом луна скрылась за тучей, а когда появилась снова, бродяга уже исчез. Элен постояла еще немного, вглядываясь в темноту. Ей было совсем не страшно, она почему-то была уверена, что бродяга не причинит ей никакого вреда.

Затем со стороны дома донесся чей-то смех и громкая музыкальная фраза. Элен подняла голову. Ей вдруг показалось, что этот бродяга поразительно на кого-то похож. Она нахмурилась, пытаясь понять, на кого именно, и с удивлением осознала, что больше всего он похож на нее саму. Она тоже была здесь чужой, она тоже не принадлежала к миру тех, кто веселился и танцевал сейчас в доме. Она и раньше испытывала это чувство, но теперь оно охватило ее с необыкновенной силой, наполнив душу тоской и отчаянием. Она повернулась и пошла к дому, постепенно ускоряя шаг. В ней закипело глухое раздражение. Она чувствовала, что не хочет снова возвращаться к гостям, улыбаться им, говорить вежливые фразы и делать вид, что ей очень весело. Нет, она поднимется к себе и закажет разговор с Сен-Клу. И на этот раз она уже не станет класть трубку ни после трех гудков, ни после тридцати. Она дождется, пока Эдуард подойдет к телефону, и поговорит с ним. Да, именно так она и сделает.

— О, Льюис, как здесь красиво! Гораздо красивей, чем я думала! А это что — настоящий шелк?

Стефани разгуливала по комнате Элен, трогая все, что попадалось ей под руку: длинные кремовые шторы, полог старинной кровати, резные деревянные колонны.

— Потрясающе! Наверное, это все ужасно старинное.

— Это хепплуайт, — пробормотал Льюис, опасливо косясь на дверь. Он, конечно, ни за что не привел бы сюда Стефани, если бы она не упрашивала его так жалобно: «Ну пожалуйста, Льюис. Хотя бы одним глазком. Только на минутку».

На самом деле прошло уже гораздо больше минутки, и Льюис начинал потихоньку нервничать. Он знал, что Элен занята с гостями и вряд ли поднимется наверх, но все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему самому было противно, что он так боится. В конце концов, они не делали ничего предосудительного. Это был его дом, и он имел право показывать его кому захочет. Он с наигранной лихостью откупорил бутылку виски, предусмотрительно захваченную снизу, и вытащил из карманов пиджака два стакана.

— Тебе налить? — спросил он Стефани. — Это шотландское.

— Ой, я уже выпила столько шампанского… — Она хихикнула. — Ну ладно, давай, только совсем чуть-чуть…

Льюис щедро плеснул в оба стакана. Потом залпом осушил свой и сразу почувствовал себя лучше. Стефани продолжала кружить по комнате: постояла перед гравюрами восемнадцатого века, потрогала изумительный, музейной редкости ковер, расшитый гарусом по канве, подошла к туалетному столику, повертела в руках серебряные, украшенные ляпис-лазурью щетки от Картье и, наклонившись, заглянула в зеркало эпохи королевы Анны. Затем выпрямилась и еще раз оглядела комнату: камин, два кресла, вазу с букетом белых роз, комод орехового дерева с волнообразно изогнутой передней стенкой и изысканной бронзовой инкрустацией — редчайший образец работы Чиппендейла. На лице ее мелькнуло разочарование.

— Все так скромно… — протянула она, неуверенно глядя на Льюиса. — Я ожидала, что будет богаче.

— Если ты имеешь в виду кровати с плюшевой обивкой, то это действительно не в ее вкусе.

Стефани вспыхнула и обиженно заморгала глазами. Льюис тут же пожалел о своей резкости.

— Я только хотел сказать, что Элен не любит вычурности, — проговорил он более мягким тоном. — Ты, наверное, заметила, она и одевается довольно просто.

Стефани снова повеселела. Она отпила немного виски, помолчала и, вскинув на Льюиса глаза, быстро проговорила:

— А можно мне посмотреть на ее платья? Ну, пожалуйста, Льюис. Я не буду ничего трогать, обещаю тебе.

— Конечно, почему бы и нет. — Льюис взял ее за руку. Страх его куда-то Исчез, он чувствовал себя уверенно и спокойно. — Идем, я тебе все покажу.

Он открыл дверь и провел ее в гардеробную. Вдоль всех четырех стен тянулись огромные встроенные шкафы. Льюис шагнул вперед и начал одну за другой распахивать дверцы. Некоторые шкафы были неглубокими, другие по размеру напоминали целые комнаты.

— Тут ночные рубашки, — объяснял Льюис, идя вдоль ряда, — а тут белье. Это повседневные платья. Костюмы. Юбки. Блузки. Свитеры…

— О, Льюис!

Стефани была потрясена. Она медленно переходила от одного шкафа к другому, время от времени протягивая руку, чтобы с благоговением погладить какую-нибудь кофточку или свитер. Заметив на одной из полок прозрачный кружевной лифчик, невесомый как паутинка, она подняла его и начала разглядывать.

— Это из Франции, — пояснил Льюис. — Такое кружево делают только в одном монастыре.

Стефани бережно положила лифчик на место и двинулась дальше. Дойдя до шкафа с платьями, она стала осторожно перебирать их, щупая ткань: гладкий переливчатый шелк, тончайшие полотна, мягкую ворсистую шерсть, плотный харисский твид ручной выработки.

— Господи, — вздыхала она, — какая роскошь!

В следующем шкафу хранились свитеры, аккуратно подобранные по цвету: серые, бледно-голубые, сизые, синие, васильковые, черные, бежевые, перламутровые…

— А теперь посмотри сюда, — Льюис распахнул следующую дверцу.

Стефани увидела множество вечерних платьев: бархатное платье, муаровое платье, платье от Живан-ши, платье от Сен-Лорана, платье от Хартнелла с лифом, расшитым мелким жемчугом, длинное платье, короткое платье… Стефани как зачарованная шла вдоль ряда, нежно проводя рукой по вешалкам. Вот она остановилась возле одного платья, взглянула на этикетку, и губы у нее задрожали. Льюису показалось, что она сейчас заплачет.

Ему же, напротив, с каждой минутой становилось все веселей и веселей. Он чувствовал, что наконец-то одержал победу, только не знал, над кем: то ли над Стефани, то ли над Элен.

— Хочешь взглянуть на меха? — спросил он, открывая дверь в соседнюю комнату, просторную и довольно прохладную, так как в ней всегда поддерживалась одна и та же температура.

— Я и не знала, что Элен любит меха! — удивленно воскликнула Стефани. — Я никогда не видела, чтобы она их носила.

— Да, она считает, что убивать животных жестоко. — Льюис пожал плечами. — Она надевает их только для того, чтобы сделать мне приятное. Большая часть этих вещей была подарена мной.