Соблазн гнева - Татьяна Голубева Страница 7

Дама сразу поняла Марину.

– У меня вообще не бывает двух одинаковых вещей, – спокойно сказала она. – Никогда. Только единичные модели. Я не люблю повторяться.

– Это хорошо, – одобрительно кивнула Марина. – Не хотелось бы увидеть на ком-то еще такое же платье.

– Не увидите, – сдержанно улыбнулась дама.

Вроде бы она разговаривала вполне доброжелательно, однако Марина чувствовала: дама внутренне отвергает ее. И ничуть не радуется возможности продать свои гениальные изделия и получить при том бесплатную рекламу.

Почему? Ей что, деньги не нужны? Ради чистого искусства старается?

– Так почему вы все-таки сидите в этой глуши? – решила разобраться в этом вопросе Марина.

– В других местах аренда мне пока что не по карману.

– А… понятно. То есть вы недавно этим занимаетесь?

– В общем, да. Не очень давно.

– Ладно, меня это не касается. Вы тут как, целый день сидите?

– Нет, я выставляю вещи в два часа дня.

– Ага… Значит, я завтра после двух приеду. Хочу вон то платьице, и вот этот костюмчик тоже, и, наверное, еще что-нибудь… В общем, сколько денег папочка даст, столько у вас и оставлю.

Дама чуть заметно усмехнулась и сказала:

– Спасибо. Буду рада.

Марина чуть было не ляпнула: «Да уж конечно, будешь рада, еще и как!» – но сумела удержать язык.

– Ладно, до свидания.

– Всего доброго, – ответила дама с вежливой улыбкой.

Марина, радуясь удаче, пошла к выходу. Но по пути заметила жалкую девочку-продавщицу, притаившуюся среди бесконечных вешалок с турецким хламом. И решила осчастливить бедняжку.

– Эй, детка! – высокомерно окликнула она продавщицу. – Упакуй-ка мне вон того синего уродца. Уборщице подарю.

Девочка встрепенулась и, проглотив обиду, торопливо сняла с вешалки синий брючный костюм. Марина нетерпеливо притопывала ногой, пока продавщица аккуратно складывала дорогую по ее представлениям вещь и укладывала в пакет.

Рассчитавшись, Марина поспешила вон из универмага.

Надо же, думала она, как ей повезло!

Про ресторан она тогда просто забыла.

…Да, зато теперь уж не придется покупать платьица по такой цене. Почему, ну почему все так получилось?

Злясь все сильнее, Марина осторожно выбралась из кресла, внимательно глядя под ноги. Ей совсем не хотелось снова наступить на осколок. Первый, к счастью, просто воткнулся в туфлю, не поранив ногу, но второй мог оказаться менее милосердным к несчастной девице, выброшенной из родного дома мерзавцем папашей. Впрочем, в очередной раз напомнила себе Марина, не папашка он ей, никто он, и пошел бы он к свиньям собачьим!

А ведь началось все с такой глупости! С какой-то паршивки, новой горничной! И какого черта Марина ее тогда пожалела, с какой стати решила осчастливить?

…Поскольку отец и мачеха тот несчастный вечер решили провести дома, имело смысл похвастаться обновкой сразу. Марина не сомневалась в том, что у Инны хватит ума оценить ее новый костюм. Нюх на хорошие шмотки у отцовской супруги был просто волчий. А то, что мастерица не имела громкого имени, в данном случае ничего не значило. Скорее, наоборот, это выглядело как плюс. Безымянную модельершу можно будет подать как находку, как открытие, сделать рекламу – и тогда к гениальной даме выстроится очередь на десять лет вперед, и все будут благодарить Марину за рекомендацию.

Марина влетела в квартиру, бурей промчалась мимо какой-то принаряженной в форму серой мыши, отперевшей ей дверь, и скрылась в своей комнате.

Через несколько минут, переодевшись, она нажала на кнопку звонка, вызывая горничную.

Скоро в дверь постучали, и через порог робко перешагнула давешняя мышь в форме.

Марина недоуменно посмотрела на нее:

– Ты кто такая?

– Горничная, – едва слышно сказала девушка. – Вы меня вызывали?

– Ага, вызывала, – согласилась Марина. – Только я думала, та придет… черт, как же ее зовут-то? Забыла. Ну, не важно. Какая разница, собственно говоря? Прибери тут, это во-первых. А во-вторых, где старик?

Горничная хлопнула голубыми глазами, и Марина вдруг поняла, что девушка очень хороша собой. И лет ей далеко не шестнадцать, как можно было бы подумать с первого взгляда, а наверняка больше двадцати.

– Старик?..

– Папашка мой! – сердито пояснила Марина. – Чего непонятного?

– А… В гостиной они. В малой. С супругой.

– Ясно. В общем, наведи тут полный блеск. А потом сообрази мне что-нибудь поужинать в комнату. Не хочу в столовую тащиться.

– Слушаюсь… – прошелестела девушка.

Марина отправилась в малую гостиную, на ходу оглядывая себя в зеркалах, обильно развешанных во всех коридорах их бесконечно огромной квартиры, занимавшей целый этаж старинного здания. Зеркала появились в доме вместе с третьей женой отца. Инна Григорьевна просто обожала любоваться на себя каждую минуту, для нее созерцать собственную красоту было так же необходимо, как дышать. Марина в который уже раз со злым весельем представила, что будет, когда Инна заметит у себя первую морщинку. А потом вторую, третью… Конечно, сначала она бросится к косметологам, потом – к хирургам, дарующим молодость… а дальше? Удавится с горя, не иначе.

…Бабушка часто повторяла: «Не родись красивой, а родись счастливой». И добавляла обычно, что даже если выпадет девушке красота, не надо считать ее какой-то особой своей заслугой, и тем более ни к чему красотой кичиться. Не в красоте суть. Марина бабушке верила и собственной внешностью довольно долго не интересовалась. Впрочем, ей ведь было всего шесть лет, когда она навсегда рассталась с бабулей, а в городе ее жизнь была поначалу настолько трудной и невеселой, что не до размышлений о красоте оказалось несчастной девочке…

Марина отлично помнила тот июньский день, когда в их опустевшую деревеньку в очередной раз приехала огромная черная машина. Утром перед прибытием «хама» их с бабушкой навещал лесник и чуть не довел Марину до слез, дразня ее «рыжей лисичкой», так что Марина, рассерженная и обиженная, ничуть не огорчилась из-за того, что ей вот так внезапно, ни с того ни с сего, пришлось уехать от любимой бабули. И очень хорошо, что она уедет, думала тогда Марина, просто замечательно, что папа решил наконец забрать ее к себе! Пусть теперь бабушка пожалеет, что не прогнала дядю лесника, не стала защищать внучку, а, наоборот, смеялась вместе с ним над Мариной. Да еще коза Люська накануне боднула Марину сзади под коленки так, что Марина полетела прямиком в кучу сена! Нет, лучше она к папе уедет. В городе наверняка ее ни лесник обижать не станет, ни козы. Вряд ли в городе козам разрешают бегать без привязи. Там ведь машин тьма-тьмущая, вмиг задавят! В общем, Марина наскоро расцеловалась с бабушкой, схватила узелок с хлебом и вареными яйцами – и радостно забралась в нутро громадной машины. Она даже не обратила внимания на то, что все ее вещи остались у бабули. Здоровенные парни не взяли собранную Натальей Ивановной сумку, коротко сказав, что все равно девочке будут покупать новое.