Остров радужных надежд - Энн Хэмпсон Страница 7

— Как же вас угораздило?

— Мы увлеклись, а потом было уже поздно, и мы заблудились. — Подул ветер, и Пенни задрожала от пронизывающей насквозь сырости. — Надо было вовремя заканчивать и идти домой, но…

— Ведь я предупреждал вас, разве нет? — грубо перебил ее Макс. Ну, теперь начнется, подумала Пенни, слыша в голосе нервные нотки раздражения, переходящего в ярость. — Я же ясно сказал вам — основное, что от вас требуется, постоянно напоминать маме о времени. Я же знаю, она увлекается так, что забывает обо всем на свете. И я заострил внимание именно на этом. Неужели не понятно?

— Скорей всего, я сама во всем виновата, — послышался отрешенный голос Норы. — Ты ведь не раз говорила мне о времени? Не так ли, Пенни?

— Да какая теперь разница…

— Нет, дорогая, разница есть. Я не хочу, чтобы Макс напрасно обвинял тебя, если виновата я.

— Давайте отложим дознание, — взяв мать под руку, вновь бесцеремонно встрял в разговор Макс. — Джин, позаботься о мисс Дэвидсон.

— Слушаюсь, сэр.

— Вот сумка, Джин…

— Да, да, мисс, давайте. Какая тяжеленная.

При этих словах Макс обернулся и глянул на Пенни.

Они довольно долго брели, пока не вышли на дорогу, где стояли автомобили. В Корал-Риф вся компания прибыла только в четыре утра. Тереза уже приготовила для них горячее питье.

— Я выпью у себя, — зевая, сказала Нора. — Спокойной ночи, Макс. Спокойной ночи, Пенни, милая.

Когда она ушла, Макс отпустил Терезу. С неизменной широкой улыбкой женщина удалилась.

— Пейте, — сухо, словно отдавая команду, произнес Макс.

Пенни поднесла к губам чашку с дымящимся какао и осторожно глотнула. Она была страшно измотана, плечи нестерпимо ныли. Девушке казалось, что, если Макс будет продолжать разговаривать с ней в таком тоне, она не выдержит и расплачется.

— Я лучше допью у себя в комнате, — осторожно произнесла она, поднимаясь с кресла. — И спасибо еще раз за все. Я действительно очень благодарна.

— Не за что. Не мог же я бросить вас там. Надеюсь, на будущее вы учтете все мои замечания.

— Спокойной ночи, — устало отозвалась она, не в силах выразить возмущение его высокомерным тоном. Заметив на полу рюкзак, который Джин оставил в комнате, Пенни пробормотала: — Наверное, нужно отнести его в лабораторию.

Поставив чашку на стол, она наклонилась, чтобы поднять рюкзак, но в тот же миг Макс подскочил и все с тем же недовольным выражением лица опередил девушку.

— Зачем вы таскали эту тяжесть? — строго спросил он. — Надо было выкинуть все.

— Они нужны миссис Редферн. Это очень важные образцы.

Макс пожал плечами и снова опустил рюкзак на пол.

— Позже отнесу. А вы идите спать… — Вдруг его взгляд остановился на плечах девушки. Пропитанная кровью рубашка прилипла к телу, и при каждом движении Пенни вздрагивала и морщилась от боли. Еще больше нахмурившись, Макс шагнул к ней. — Вам очень больно? Откуда это? — В голосе не слышалось сочувствия. Напротив, слова были произнесены так строго, будто он делал выговор.

— Это я лямками от рюкзака натерла. Сейчас приму душ, и все будет в порядке.

— Дайте-ка я посмотрю, — спокойно потребовал Макс, забирая чашку из рук девушки.

Пенни недоверчиво уставилась на него:

— Вы? Посмотрите?

— А кто же еще? Раны довольно серьезные.

— Но… — Неужели он ждет, что она разденется при нем? — Я пойду наверх, приму душ, переоденусь…

— Не суетитесь, — не дал договорить ей Макс. — Расстегните блузку и дайте мне осмотреть раны.

Пенни покачала головой. Но в словах Макса, как и во всей его фигуре, было что-то угрожающе властное, не терпящее возражений. Пенни поняла — в случае отказа он сам расстегнет ей блузку.

— Я же сказала: все будет в порядке, надо только промыть… — Она не договорила, застыв под безжалостным и нетерпеливым взглядом темных глаз.

— Мисс Дэвидсон, — Макс был явно раздражен. Черты лица, казалось, стали еще грубее, — нет смысла перечить мне. Я знаю лучше. Так что по-хорошему сделайте, как я прошу!

Пенни застыла на месте, испуганно глядя на него. Потом отвернулась и принялась неохотно расстегивать рубашку. Напрягшись от боли, она отдирала материю. Было очень больно. Пенни даже вскрикнула.

— Боже мой! Кто же заставлял вас так издеваться над собой? Вы что, совсем ничего не соображаете?

Нисколько не церемонясь, Макс резким движением спустил бретельки бюстгальтера с ее плеч. Девушка дернулась. Слезы навернулись на глаза.

— Ай, больно же!

— Было бы еще больней, если бы вы сами медленно отрывали их, — буркнул мужчина. Пенни разозлилась и хотела уже нагрубить, но он, как ни в чем не бывало, продолжал покровительственно давать наставления: — Надо обработать антисептиком. Присядьте, я сейчас принесу.

Макс вышел. Пенни устало опустилась на кресло. Кровообращение восстановилось, и по спине распространялось приятное тепло. Голова была словно чугунная, глаза слипались, и, если бы не пронзительная боль, Пенни уснула бы на месте.

Услышав шаги, девушка обернулась. Вошел Макс с кувшином теплой воды в одной руке и с аптечкой — в другой. Такое лицо напугало бы кого угодно: плотно сжатые губы, сдвинутые брови и сердитый, осуждающий взгляд. Наверное, он сердится на то, что Пенни доставляет ему лишние хлопоты.

Макс промыл и начал обрабатывать раны, не обращая внимания на Пенни. И даже когда боль стала невыносимой и девушка с криком дернулась, он лишь резко вздохнул и раздраженно посмотрел на нее. Казалось, ему незнакомы чувство жалости и сострадание.

— Завтра вам сделают перевязку. — Он с силой натянул бинт. — Тереза позаботится об этом. У нее есть кое-какие навыки.

Макс принялся накладывать вторую повязку. Внезапно по телу девушки пробежала странно-томительная дрожь, и она с ужасом заметила, что Макс почувствовал это. Он резко отдернул руки и процедил сквозь зубы, чтобы она одевалась. Немного ослабив туго натянутые бинты, Пенни застегнула рубашку.

— Спасибо. — Она почувствовала, что краснеет, и боялась взглянуть на Макса. Да, несомненно, он заметил эту дрожь — столько презрения было в его взгляде. — Ну, я пойду. Спокойной ночи, мистер Редферн.

Но то ли из-за боли, то ли еще из-за чего-то девушка еще долго не могла уснуть. Странная мысль не давала ей покоя: это невыразимое ощущение от прикосновения рук Макса. Такое невозможно между братом и сестрой. Невозможно!

Как и говорила миссис Редферн, в следующие две недели они никуда не выходили. Теперь Пенни, можно сказать, отдыхала, так как работа была несложной, распорядок дня не строгий, а в выходные девушка была абсолютно свободна. Порой она забредала далеко от поместья, находила уединенное местечко на берегу и нежилась на солнышке. Иногда поднималась в горы, в романтический край бурных водопадов и девственных лесов, утопающих в экзотическом цветении орхидей.