Серебряный ветер - Линда Кук Страница 7

— Да, среди своего народа она будет вести себя так же, как и ее соплеменники. Я видел Аделину в большом доме у очага вместе с сопровождавшей ее женщиной. Люди Кардока принесли им еду и оставили одних.

— Одних?

— Да, будто они обе нормандки и их послали сюда в наказание домочадцам Кардока. Симон резко обернулся к Гарольду.

— Они обращались с ней как с чужой?

— Не совсем. Так, будто они ее знают и боятся.

— Проклятые валлийцы! Они что, думают, что она принесла им заразу из Нормандии?

— Аделина привезла с собой служанку, которая всех замучила своими жалобами. — Гарольд всплеснул руками и со вздохом сказал: — Пусть мы тут будем мерзнуть всю зиму, пусть нас продувают сквозняки, но я ни за что не променял бы эту крепость на дом, где нормандская служанка будет надоедать валлийским женщинам.

Симон снова окинул взглядом долину. На горизонте сгущались тучи. Еще немного, и землю скует мороз. Он положил ладонь на плечо Гарольда.

— Еще не поздно отправиться куда-нибудь до того, как выпадет снег. Возвращайся в Тэлброк, Гарольд, здесь слишком холодно для твоих старых костей.

Гарольд шутливо стукнул Симона по руке.

— Мой юный господин, позаботьтесь лучше о своих костях, на моих довольно плоти, чтобы уберечь кишки от этих проклятых уэльских ветров. К тому же разве можно придумать более приятное времяпрепровождение зимой, чем наблюдать, как вы ведете дела с безумным народцем Кардока.

— Ты мог бы отправиться в Херефорд и поработать в гарнизоне шерифа.

— Служить брату Лонгчемпа? Я не стану ковать меч, который он обрушит на тебя.

— Ты мог бы предупредить меня, если сам Лонгчемп явится в Херефорд. — Симон вымученно улыбнулся. — Брось, Гарольд, мой отец перед смертью сказал, что ты всегда подрабатывал, слушая разговоры тех, кто приносил тебе оружие. Шпионы старого короля щедро заплатили бы за те сказки, которые знает твой горн.

Гарольд пошевелил широкими бесформенными пальцами.

— Мои дни на кузне закончились, Тэлброк. Я не забуду того, что твой отец взял меня к себе, когда руки перестали меня слушаться. Я не стал бы платить ему за добро предательством и не брошу его сына одного, не отдам в руки убийц, засланных Лонгчемпом. Симон покачал головой:

— Что ж, оставайся еще на пару недель, пока тебе не надоест эта игра. Непросто, сутками наблюдая за проходом, постоянно оставаться у Кардока в дураках. — Симон достал из-под кольчуги кожаный мешочек. — Если ты все же решил остаться, пережди несколько дней, а потом отнеси Катберту еще один шиллинг: может, он что-то расскажет тебе о путешествиях Кардока. Скажи ему, что Симон Отцеубийца теряет терпение.

Гарольд покачал головой:

— Зачем ты постоянно болтаешь об убийстве в Ходмершеме? Если тебе придется сражаться вместе с Кардоком этой зимой, люди скажут, что ты опять поторопился, опять действовал необдуманно. Больше ни один юстициарий [2]не пощадит тебя. — Гарольд выругался и положил изуродованную руку на плечо Симона. — Если уж тебе суждено было попасть в немилость и отправиться в изгнание так далеко от Тэлброка, так обрати это в свою пользу и не напоминай этим людям, почему кое-кто может назвать тебя Отцеубийцей.

— Жизнь моя, так или иначе, целиком зависит от расположения Маршалла, — сказал Симон, глядя в покрасневшие усталые глаза Гарольда. — Моя жизнь может прерваться в любой момент, и мы оба это знаем. Позаботься о своей безопасности. Мой отец, будь он жив, сказал бы то же самое.

Гарольд в сердцах ударил по перилам парапета кулаком.

— Если бы этот священник… Если бы люди Кардока могли знать, что на самом деле произошло там, в Ходмершеме…

— Они не могут знать и не узнают. Ты же понимаешь, старина, что, если ты им расскажешь, я тебя не пощажу. — Симон в последний раз взглянул на узкий проход между холмами в долине. — Когда спустишься, отправь сюда часового. Я смертельно устал.

Ветер утих перед закатом. Черные облака так и остались висеть над вершинами холмов по краю долины. Как только солнце покинуло небо, в узких окнах большого дома Кардока отразились желтые огни от очага. Янтарные угольки взлетали вверх, устремляясь в небо вместе со столбом дыма, вырывавшимся из дымового отверстия в покатой, крытой черным сланцем крыше.

На дальних подступах ярко зажглись костры пастухов. Пониже появились огни поменьше — то горели факелы над головами тех, кто с наступлением ночи покидал гостеприимный дом Кардока и карабкался наверх, в жилища, притулившиеся на склонах холмов.

Приглушенные звуки голосов достигали часового в высокой крепости над долиной. Голоса эти смешивались со звуками флейты — часовой развлекался, наигрывая нехитрую мелодию. Чтобы согреться, он мерил шагами небольшую площадку.

— Все ли в порядке? — спросил, поднявшись на вышку, Симон.

Люк остановился и опустил флейту.

— Как будто да. Я только что пересчитал факелы. Только десять из них поднимаются вверх до уровня пастушьих хижин. Все как всегда.

— Под одним факелом могут идти до пяти душ. Завтра я поставлю человека, чтобы проследил, как они будут уходить.

Люк кивнул:

— Большинство на пути не минует медоварню. Говорят, Кардок щедр на выпивку и стол.

Ночь в крепости обещала быть холодной и долгой. Если бы Кардок и его пастухи-солдаты предложили место у очага воинам Симона, нормандский форпост вскоре бы обезлюдел. Симону еще крупно повезло, что старый лис Кардок пока не проявил стратегического гостеприимства.

Симон спустился вниз по лестнице, прикрепленной к стене башни, пересек небольшой двор и заглянул в казарму.

— Гарольд, — позвал он, — пойдем со мной. Посмотрим, как Кардок проводит ночь.

Гарольд вышел из теплой казармы, запахиваясь в еще один плащ.

— Почему сейчас?

— Кардок не ждет нас после наступления темноты. С приездом дочери жизнь в его доме собьется с привычного ритма. Подходящий момент для проверки.

— А если он нас не примет?

— Придется, мы имеем право зайти в конюшню и взять своих лошадей.

— Он знает, что мы держим тут у себя двадцать верховых.

— Но он должен давать кров и пищу остальным животным и обеспечивать нам свободный доступ к ним в любое время. Иначе Кардок нарушит договор с Маршаллом. Я решил, Гарольд, что нам понадобятся еще два коня здесь в крепости. Вот мы с тобой их сегодня и заберем.

Гарольд вздохнул и направился к длинной конюшне, пристроенной к дальней внутренней стене замка.

— Мы отправимся пешком, — сказал Симон, — а назад приедем верхом.

Гарольд покачал головой: