Женская хитрость - Пола Льюис Страница 7

Возьми себя в руки, старина, сказал он себе. Забудь о ней. Для тебя ее просто не существует. Во всем виновата Ниниан, сетовал он. И мистер Ренкли, выставивший на всеобщее обозрение награды дочери.

Откинувшись на спинку кресла, Фрэнк погрузился в размышления. Он проиграл. Теперь, когда он еще больше узнал о Джейн, бороться с собой уже не имело смысла. Как и ломать перед ней комедию, разыгрывая равнодушие. Нужно убираться из этого дома: пока воин не исполнит свой долг, в его жизни нет места для любви. Да и как можно оскорбить благородного человека, давшего тебе кров? Никогда я не стану любовником дочери мистера Ренкли. Никогда!

Хотя сердце подсказывало Фрэнку, что Джейн не оттолкнула бы его. Но, кроме всего прочего, это женщина не его круга. И, несмотря на свою доброту и пренебрежение к условностям, она не может не понимать этого.

Остается одно. Сделать так, чтобы Джейн сама захотела держаться от него подальше, чтобы он вызывал у нее стойкую неприязнь. И тогда уйдут из медово-янтарных глаз нежность и доброта, а с ними — его надежды на счастье.

Но останется долг. Священный долг, сродни неотвратимому року.

Ох уж этот непонятный, загадочный мужчина! Как дерзко вторгся он в мою жизнь, нарушил мой покой!

Джейн отбросила щетку, которой безжалостно раздирала ни в чем неповинные золотистые волосы. От сильного удара зеркало даже покачнулось. Потерявшая самообладание девушка взглянула на свое отражение. Неужели это чужое, злое, даже некрасивое лицо — мое? Вот до чего довел меня этот таинственный человек, меняющий маски, как искусный актер.

Джейн чувствовала, что в нее вселился бес разрушения. Разбить бы это проклятое зеркало, разом смести с туалетного столика все баночки, скляночки, духи, тюбики с помадой — все!

— Ты просто сумасшедшая, — сказала Джейн своему отражению. Она встала и долго стояла, с отвращением глядя на малосимпатичную незнакомку. — Побушевала — и хватит, опомнись, мисс Ренкли.

Джейн сняла туфли, сбросила одежду и, нырнув в ванную комнату, с наслаждением встала под теплую сильную струю. Потом выдавила из тюбика шампунь, намылила голову и закрыла глаза. И сразу же ванная исчезла. Ей представилась совсем другая сцена: не отрывая глаз от темной завесы полуопущенных ресниц Фрэнка, длинных, сильных пальцев, растирающих изболевшиеся мышцы, она осторожно придвигает скамеечку ему под ноги. Он открывает глаза и нежно склоняется к ней, в его взгляде страсть и…

Хватит! — оборвала себя Джейн. Спустись на землю!

Она вернулась в спальню в полном смятении и, подавленная, опустилась на кровать. Что она видела? Перенесла много страданий, успела заглянуть в глаза смерти, но жизни-то, в сущности, не знала. Ее, девушку, окруженную богатством и роскошью, совсем не интересовала светская суета. Кумиры театральных подмостков и большого спорта, звезды кино — все это проходило мимо, не волновало ее. Она жила в своем маленьком внутреннем мирке, лелея мечты и взращивая грезы. Среди своих жизнерадостных сверстниц, с упоением порхающих по дискотекам и мечтающих о богатых суперменах, Джейн слыла белой вороной. Ее не волновали альковные тайны подруг и их смелые откровения о потере невинности. Все это существовало в другом измерении, за пределами ее души.

Они с отцом вели замкнутую жизнь. Так уж сложилось, что отец не любил общества. И поэтому самым ярким из всех мужчин, которых она до сих пор встречала, был ее отец, Мартин Ренкли. Он боготворил дочь и считал ее исключительной личностью.

Пылкая от природы, горячая, страстная, Джейн таила в своем сердце жажду острых ощущений, чего-то необычного, и в то же время мечтала о теплоте и глубокой преданности.

Может быть поэтому, она самозабвенно увлеклась конным спортом. Лошади удовлетворяли стремление Джейн к риску и откликались на горевшую в ней жажду любви и привязанности. Ее любимцем стал породистый двухлетний Спот, жеребец редкой красоты, не знающий страха. Джейн обожала его и втайне мечтала завоевать Национальный кубок. Но судьба распорядилась иначе: не стало Спота, совершенного творения природы, его наездница стала калекой…

После трагедии на скачках, лежа в больнице, она с блеском закончила колледж. И тогда же пристрастилась к книгам, они стали ее единственной отрадой и нравственной опорой в течение долгого пребывания на больничной койке. Воля и сильный характер сделали свое дело, и жизнь Джейн вернулась в привычное русло. Только теперь увлечение верховой ездой сменилось совсем другим: стремясь как-то реализовать живущее в ней чувство прекрасного, Джейн занялась разведением экзотических цветов.

И вот с появлением Фрэнка Беррингтона все изменилось, налаженный быт взорвался…

Откровенную неприязнь Фрэнка Джейн воспринимала как острую приправу к своему пресно-безмятежному существованию в изысканном особняке. Но только до сегодняшнего дня.

— По-видимому, я пробудила в нем чувство сострадания, — не совсем уверенно сказала Джейн своему отражению в зеркале. — Кто-то рассказал ему о несчастном случае, и теперь ему стыдно за свое некорректное, мягко говоря, поведение.

И все же исполненный восхищения и особой затаенной мужской нежности взгляд Фрэнка смутил, даже скорее взволновал гордую амазонку, какой она была до встречи с Фрэнком. Джейн вдруг ощутила какое-то холодное одиночество, ей впервые за долгие годы захотелось поговорить по душам с покойной матерью, которой она никогда не знала, открыть ей свое сердце, услышать совет зрелой женщины.

Джейн привыкла к отсутствию матери, но не могла представить свою жизнь без отца. А теперь ей вдруг показалось, что рядом с отцом встает другой мужчина, без него, как и без отца, жизнь превратится в существование. Джейн поспешила отогнать эту дикую мысль…