Три секунды до - Ксения Ладунка Страница 7

С каждым глотком голова становится все легче и легче, а тревога отступает. Том тянется к журнальному столику, вытаскивая с нижней полочки сигареты. Я усмехаюсь.

– Так вот зачем нужна собственная квартира. Чтобы никто не запрещал курить прямо в ней.

Том смеется. Закуривает и протягивает мне пачку. Потом меняет положение и ложится головой на мои колени. Мы хихикаем, курим, смотрим в телик. Я заглядываю Тому в лицо, его глаза полуприкрыты. Он улыбается.

Сюжет фильма крутится вокруг мужика-сексоголика. Если бы я была трезва, мне бы стало неловко, но сейчас мне смешно. Главный герой постоянно с кем-то трахается. Все это перемежается тупыми шутками и тем, как он ходит на терапию.

– Он как ты, – говорю я и начинаю хохотать. Если честно, мне всегда очень сложно держать свой глупый язык за зубами.

– С чего вдруг?! – возмущается Том и смотрит на меня.

– Тоже рок-звезда!

– Он больной.

– Смотри, сколько у него секса.

– Ты думаешь, у меня столько же?

– Наверняка у тебя было много девушек, – стараюсь я вытянуть шутку, спасти положение, но, похоже, это бесполезно. Том затягивается в последний раз, приподнимается, тушит окурок в пепельнице. Я вдруг остро ощущаю необходимость вернуть его голову на свои колени.

– Совсем нет, ты правда такого мнения обо мне?

– Разве это плохо?

– Я еще год назад был женат, Белинда.

– И ты не изменял?

– Нет.

– А почему тогда вы развелись?

Том вздыхает, потирает переносицу.

– Много всего может быть кроме этого, ты ведь понимаешь.

– И как давно ты трахался? – без стыда спрашиваю я.

– Недавно, но это было ужасно.

– Да ну? Почему?

– Просто секс с проститутками не вставляет.

– Но почему с проститутками?

– Да будь это даже не они, мне нужна эмоциональная связь. Когда хочется просто слить сперму, это подойдет, но можно и просто подрочить.

Я смеюсь. Мне забавно, что он еще не потерял терпение и отвечает мне. Я продолжаю:

– Ты точно мужчина?

– Можешь проверить.

Я молчу. Том добавляет:

– А тебе нравится секс без чувств?

– Не знаю. У меня еще не было секса.

– Ясно.

– Что тебе ясно?

Он снова ложится на меня, и я выдыхаю.

– Каждому свое, на самом деле, – переводит он тему. – Ну а ты?..

– Что я?

– Сильно хочется, наверное?

– Очень, – стыдливо опускаю я глаза, поддерживая этот вечер откровений.

– Видишь, ты же не трахаешься с кем придется, даже несмотря на то что тебе очень хочется.

Я задумываюсь.

– И правда. Почему в жизни все так сложно?

Том заливается смехом, и неожиданно для себя самой я задаю вопрос:

– Слушай, а какая у тебя сейчас стадия?

– В смысле?

– Ну, знаешь… я про то самое. Маниакальная или депрессивная?

– А, ты об этом… ну, я пью таблетки. Так что сейчас все ровно, – он машет рукой, – иногда забываю, тогда начинаю ужасно злиться.

– Жестко.

Том смотрит на меня сонными глазами. Почему он кажется мне таким… красивым? Я вспоминаю:

– Знаешь, говорят, все гениальные люди страдают биполярным расстройством.

– Им много кто страдает, – пожимает плечами Том.

– Да, но… про скольких еще мы не знаем? Да никто даже не знает про тебя.

– Не хочу, чтобы весь мир был в курсе, что я психбольной.

Я закусываю губу.

– А еще говорят, в маниакальную фазу человек чувствует себя настоящим.

– Я бы описал по-другому, – задумывается Том.

– И становится чрезвычайно креативным. Все, что он делает, получается исключительным.

– Это неправда.

– И это называют по-настоящему здоровым состоянием человека. Знаешь, когда нормальное состояние оказывается патологией, а патология – самой здоровой формой.

Том щурится, улыбается и говорит:

– Я ни черта не понял, что ты сказала.

Мы смеемся.

– Это похоже на эффект от кокаина или амфетамина, – добавляю я.

– Вот с этим соглашусь.

Мы молчим, потом я спрашиваю:

– И как ты пишешь песни, когда у тебя «все ровно»?

– Никак, – тихо отвечает он.

Том как бы ставит точку в разговоре этим словом. Я даже немного расстраиваюсь, но ненадолго. Все потому, что он наконец переключает этот глупый фильм на концерт «Ван Хален» ^[2]. До того, как отправляемся спать, мы смотрим его.

* * *

Том показывает мне свободные спальни на втором этаже, в одной из которых я и провожу ночь. Я почти не сплю, вместо этого думаю, что делать. Никто из родителей пока что не интересовался мной, но завтра мать обязательно начнет обрывать телефон. Отец, скорее всего, даже не спохватится. Я не хочу возвращаться домой, не собираюсь этого делать. Когда мать это поймет, то доберется до любого, в том числе и до Тома. И если отцу будет все равно, то она не оставит это просто так. Мне в любом случае придется вернуться.

Ставить Тома в положение «выдать меня матери или быть убитым» я тоже не хочу. Так что логичным было бы уйти отсюда. Но куда?

На следующий день я окончательно решаю уйти. Краду у Тома пару футболок и одну толстовку, думаю вернуть, когда мне удастся проникнуть домой и забрать свою одежду. Его нет весь день, и я не могу уйти, оставив квартиру открытой. Когда под вечер он приходит, я целый час сижу на диване одетая и с портфелем, полным подарков с дня рождения.

Том смотрит на меня из коридора и говорит:

– Ты куда?

– Ухожу.

– Домой?

– Нет.

– Тебе есть куда идти?

– Ну как сказать… – Я отвожу глаза, а он подходит и садится рядом.

Вздыхает. Говорит:

– Не вижу смысла тебя отговаривать. Но если что, звони. Мой дом для тебя всегда открыт.

– Спасибо, – искренне благодарю я.

Я хотела именно этого. Не попыток меня остановить – ультиматумами, мольбами, физически. Просто принятие моего выбора.

– Слушай, я знаю, как буду звучать, – говорит Том, – но лучше сообщи родителям, где ты находишься. Чтобы они не начали искать тебя вместе с полицией.