Босс моего бывшего - Лина Манило Страница 7

– Юрий, забери в моём кабинете пиджак и проверь, чтобы из кармана не выпали ключи, – отдаёт распоряжения в трубку телефона Поклонский. В голосе твёрдая сталь и железобетонная уверенность.

Странный он. Когда после корпоратива я благополучно выбросила его визитку, подумала, что избавилась от него навсегда. Ну, честное слово, можно было понять, что меня не интересует общение с ним. Ни с кем не интересует, кроме Лёни. Но Поклонский затаился, чтобы примерно через пару недель объявиться в моём дворе. Он не подошёл, только курил, стоя рядом, разглядывал моих соседей, восхищал гуляющих мимо женщин. После они ещё долго шептались и размышляли, что такой мужик забыл в нашем простом райончике. Вот же невидаль и сенсация.

Ещё через неделю он прислал сообщение, и я даже не удивилась. Что человеку с его связями и возможностями стоило найти мой номер? Проигнорировала, Поклонский прислал коробку швейцарского шоколада, который я скормила соседским ребятишкам на его глазах. После были ещё подарки, но я неизменно, даже не глядя, заворачивала их обратно.

А сейчас сижу на резной лавочке рядом со зданием “Мегастроя”, скрестив ноги, и смотрю на мерцающие вдалеке огоньки. Там, чуть выше по улице, огромный жилой комплекс, и сейчас прячущиеся за его окнами люди проживают свои беды, радости, наслаждаются моментами редкого счастья.

Ситуация с Лёней выжала меня досуха, оставила внутри выжженную пустыню. Ураган ненависти, злости и обиды унёс всё хорошее, разрушил радостные воспоминания. Их затмило разочарование и опустошение.

Наверное, только поэтому я не сбежала от Поклонского и позволила усадить себя на лавочку. Возможно потому, что он единственный, кто не станет меня жалеть? Не будет охать и причитать, неловко улыбаясь? Чужого, пусть и искреннего, сочувствия не выдержу – оно станет последней каплей. Мне ещё всю родню обзванивать завтра, сообщать, что свадьба отменяется. Вот где стресс будет, потому пока берегу свои последние уцелевшие в этой войне нервные клетки.

Закончив командовать, Поклонский небрежно засовывает в карман брюк телефон и закатывает рукава ещё недавно идеально отутюженной рубашки. Обнажает крепкие предплечья, увитые крупными венами. Замечаю край тёмного рисунка татуировки, выглядывающей из-под ткани, но рассмотреть детали не получается. Да и не моё дело, какими узорами украшает своё тело чужой мужчина. Мы случайно встретились и так же быстро разойдёмся.

Из темноты вырастает невысокий худенький мужчина в безупречном костюме и протягивает Поклонскому пиджак, даже не глянув на меня. Сухо кивает, прощаясь, и так же бесшумно растворяется в темноте.

– Начальник моей охраны, – зачем-то поясняет Дмитрий, провожая мужчину взглядом.

– Мне казалось, начальники охраны должны быть… внушительных габаритов.

– Тупые качки пусть кабаки охраняют, я нуждаюсь в мозгах, опыте и хитрости. Так что Охотский – самый лучший кандидат.

Поклонский встряхивает пиджак, достаёт из кармана ключи и подходит ко мне. Не успеваю понять, что он задумал, и в следующий момент оказываюсь закутанной в его пиджак, а он большой и тяжёлый, пахнет мужским крепким парфюмом.

– Ты замёрзла, – всё тот же тон, которому так много людей подчиняется. – Не спорь, Варя, заболеешь.

– На улице тепло.

– А у тебя истерика. В таком состоянии очень легко простудиться. Организм даст сбой и сляжешь с пневмонией.

Мне действительно очень холодно, и я ёжусь, кутаясь в пиджак. Сил на споры нет, а Поклонский пользуется этим: подходит слишком близко и присаживается на корточки напротив.

– Варя, я отвезу тебя домой.

– Нет, – вскидываюсь, готовая на ноги вскочить, но тяжёлый взгляд Поклонского пригвождает к лавочке. – Ни в коем случае!

– Я снова спрошу: ты меня боишься?

– И я снова переспрошу: а должна?

Он усмехается, а вокруг глаз появляются морщинки.

– Меня – нет. Тогда почему опять пытаешься убежать? Просто подвезу, нам по пути. Какой смысл отказываться?

– Я просто не хочу ехать домой, – и это правда. Всё ещё не готова туда вернуться.

Он очень странно смотрит на меня, наклонив голову. Щурится, цепким взглядом ощупывает лицо, а мне кажется, что и вправду касается. Даже до щеки дотрагиваюсь, смахиваю с кожи невидимую паутинку.

– Чего ты боишься, Варя?

Вероятно, я слишком долго всё держала в себе, и теперь меня сам чёрт толкает.

– Я боюсь этой ночью оставаться одной в квартире. Лёня… не хочу его видеть, не выдержу. Завтра я вызову слесаря, поменяю замки, а пока буду просто гулять.

– Слесаря говоришь? – переспрашивает задумчиво, а я вижу по выражению глаз, что решает что-то, прикидывает.

Меня вдруг посещает идея, которой не могу сопротивляться. Засунув в сумку руку, я нахожу на дне телефон. Если та рыжая была на корпоративе, то её должен знать Поклонский. А я хочу выяснить наконец, кто она. Мне это нужно, чтобы не осталось ни единого слепого пятна в этой истории.

– Вы знаете её?

Дмитрий забирает у меня телефон и поднимается на ноги. Внимательно смотрит на фотографии, и лицо каменеет. Он определённо знает её, знает лучше меня, и от выражения лица, с которым он вглядывается в экран, мурашками покрываюсь.

Страшное лицо, злое. Но Поклонский быстро берёт себя в руки и… удаляет фотографии.

– Нечего эту гадость в телефоне хранить, – говорит чужим голосом, слишком хриплым для человека. – Да, я знаю её. Это жена моего финдира и по совместительству лучшего друга. Мы когда-то вместе основали маленькую фирму ”Мегастрой”. Торговали шифером, рубероидом, строили гаражи и мечтали о первом крупном заказе. Почти всё сами делали, только парочка парней помогали и Елизавета Семёновна, мать Стаса. Она на телефоне сидела, на редкие звонки отвечала. Стас – экономист от бога, а я управленец, снабженец и архитектор по первому образованию. Потом до кучи юридический закончил.

Какая гнилая история, господи. Во что Лёня влез? Зачем ему эта женщина? Ясно одно: ему открутят голову на раз-два, если он не прекратит тискаться по углам с женой большого начальника и лучшего друга Поклонского.