ХОХО. Целую. Обнимаю - Акси О Страница 7

Мы приступаем к еде, время от времени сталкиваясь палочками, когда нацеливаемся то на одно, то на другое блюдо. В какой-то момент хозяйка предлагает Джеву чашку с бульоном, и тому приходится тянуться через меня. Выпрямляясь, он случайно задевает мое плечо своим.

— Прости, — извиняется он.

— Ничего. — Я отмахиваюсь, хотя все еще чувствую его прикосновение. Как и в прошлый раз, я оглядываюсь на посетителей за другими столиками, замечая, что среди них очень много парочек, флиртующих друг с другом за едой и напитками.

Джеву подталкивает ко мне тарелку с токпокки — оказывается, он оставил мне последний кусочек. Глядя на нас, кто-нибудь посторонний наверняка бы решил, что и мы тоже на свидании.

Девушка позади Джеву, которая не сводила с него глаз, встает и подходит к нам вместе с подругой.

Я бросаю взгляд на своего спутника, раздумывая, стоит ли предупредить его: наверняка с ним постоянно кто-нибудь пытается познакомиться. Только вот интересно, за кого эти девушки приняли меня? А если бы мы в самом деле были на свидании? Они серьезно собираются заигрывать с ним у меня на глазах? Почему-то мне очень хочется состроить злобную мину.

— Привет, — заговаривает с нами первая девушка. — Ты знакомо выглядишь, мы нигде раньше не встречались?

Джеву замирает, не донеся кружку до рта.

На мгновение повисает тишина. Затем я поднимаю взгляд и замечаю, что девушка смотрит на меня.

— Это же ты была на музыкальном конкурсе штата в прошлые выходные? — уточняет она. — Я видела твое выступление, оно было просто невероятным!

Я продолжаю таращиться на нее, не зная, что сказать. Мне, конечно, и раньше доводилось получать похвалу — обычно после самих выступлений, — но ко мне ни разу не подходили вот так, будто я какая-то знаменитость. Джеву медленно откладывает палочки, ставит локоть здоровой руки на стойку и подпирает ладонью щеку, наблюдая за моей реакцией.

Я смущенно отмахиваюсь.

— Спасибо.

— Я серьезно! Моя мама — виолончелистка в Филармонии Лос-Анджелеса, и она говорит, что ты очень талантлива.

— Даже не знаю, что сказать… — начинаю я, но запинаюсь, встретившись глазами со второй девушкой. — Юнис.

Госпожа Суки Ким — ее мама.

Юнис смотрит на стойку, и я почему-то начинаю ожидать гневной отповеди за то, что делю с каким-то парнем еду миссис Ким.

— Привет, Дженни. Не ожидала увидеть тебя здесь в вечер пятницы, — улыбается она, но я вижу, что ее это слегка задело. — Ты же всегда так занята — мне казалось, у тебя нет времени, чтобы гулять с друзьями.

— Э… да, просто так получилось.

Как же неловко, хуже некуда! Просто за последние пять лет мы почти не общались, хотя раньше были не разлей вода.

— Ладно, нам пора. — Подруга Юнис тянет ее за руку. — Приятного аппетита!

Юнис бросает на меня прощальный взгляд.

— Пока, Дженни. — И они выходят из палатки.

В повисшей тишине я поспешно начинаю объяснять:

— Раньше, в детстве, мы дружили, но потом я стала уделять все больше внимания виолончели, и…

Не знаю, зачем я это говорю. Все происходит слишком быстро: надо же было получить такую похвалу на глазах у Джеву от одной девушки, только чтобы другая показала, насколько я на самом деле ужасная подруга.

Джеву выпрямляется.

— Со мной случилось нечто похожее. Когда я переехал из Пусана в Сеул, некоторые прежние друзья стали считать меня предателем.

— Ого.

Я мало знаю о других городах, помимо Сеула, но это, наверное, все равно что переехать из провинции в Нью-Йорк.

— Выходит, ты виолончелистка, — замечает он.

— Да.

— Ты всегда об этом мечтала?

— Вроде того. Мой отец играл на виолончели. Он не был профессионалом, но когда дело дошло до выбора инструмента — это что-то вроде обряда посвящения для азиатско-американских ребят, через который все проходят…

Джеву смеется.

— У меня осталась виолончель отца, и я очень полюбила играть на ней. К тому же было здорово иметь с ним хоть какую-то связь.

Я еще никому столько не рассказывала об отце. Я жду, когда меня накроет уже привычными печалью и болью, но вместо этого чувствую только умиротворение. Пять лет — это не много и не мало, но это все же время.

Я смотрю на Джеву. Почему же мне так хочется открыть ему душу? Только из-за того, что мы больше не увидимся, когда сегодняшний вечер закончится, или по совершенно иной причине — потому что с ним я могу быть самой собой?

— Это очень круто, — откликается Джеву, и мое сердце тает.

— А ты? — спрашиваю я, надеясь, что тусклый свет под пологом палатки скроет румянец. — Есть что-нибудь такое, что прямо спишь и видишь, как бы сбылось?

На его лице на секунду появляется непонятное выражение, но тут же пропадает.

— Для этого я слишком мало сплю.

— Ого, — тяну я, — ну и ответ.

Джеву подмигивает.

С другой стороны палатки заходят несколько человек. Отвлекшись, я бросаю взгляд на экран телефона — уже без четверти полночь. Джеву передает пустые тарелки хозяйке, а я начинаю закрывать контейнеры крышками и складывать их обратно в пакет. Когда мы встаем, я поднимаю голову и случайно встречаюсь глазами с парнем прямо напротив.

Это тот самый грубиян из автобуса, да не один — его товарищи теснятся у стойки, пытаясь занять места.

— Каковы шансы, что он нас узнает? — обращаюсь я к Джеву, который тоже заметил, куда я смотрю.

В этот самый момент студент указывает на нас, словно мы в каком-то боевике и мы с Джеву играем там преступников.

— Я бы сказал — очень высокие.