Ксюха - Людмила Сурская Страница 7

Не знаю, как ей удалось это провернуть, но невероятно скоро всё было улажено, нам прислали приглашения, и мы отправились за рубеж. Летать не люблю. Боюсь. Сначала сидела с закрытыми глазами, изображая сон. Потом смотрела в окошко самолёта. Кругом облака, а сквозь них просматривается клочками земля. От всей этой картинки сразу представляешь на какой высоте летишь. Говорят, если самолёт раскалывается, то люди высыпаются в минусовую температуру и воздушные потоки разрывают их на куски. Господи! Господи! Господи! Надо думать о чём-то приятном. О деньгах, например, которые я там заработаю.

Не планово началось всё с самого начала. В общем, сёстры быстро издыхались меня. Мою спутницу родственница устроила сама, а я, заплатив ей за вызов, пошла на съёмную квартиру, скорее напоминающую притон. В общем, я столкнулась с первым разочарованием. Хорошенькая жизнь началась для меня в этом месте. Меня поселили в комнату, где уже жили пятеро. Это меня не смущало, ведь я знала, что буду жить не одна. Женщины были разные, в основном молодые. Оставить там было ничего нельзя, всё пропадало. Так исчезли у меня новые туфли и уплыла сумочка с костюмом. Романтика кончилась, началась проза с суровыми буднями. С утра: кроссовки на ноги, рюкзак на плечи и вперёд. Я бегала до дури, но работы не было. Деньги подходили к концу. Скоро нечем будет оплачивать жильё. О том, что надо есть, я просто забыла. Какой толк бередить воспоминанием о борще желудок, если не на что. Вернуться тоже не могла, где взять деньги на обратный билет. Прожекты прожектами, но оказалось там, на месте, всё не так просто, как мне высвечивалось отсюда. Наших там навалом, но все друг для друга чужие. К тому же, если сорокалетнюю женщину берут в работницы с удовольствием, то молодой, такой как я, устроиться труднее. Причины отказа разные: от, "а вдруг муж посмотрит", до "девчонка неумехой окажется". Хваталась за любую соломинку. Но всё мимо… Надо сказать, набедовалась я под самую, самую… Жила за счёт маленьких многочисленных рыночков. Когда они закрываются, на улице остаётся много нетоварного вида овощей и фруктов. Помидоры, огурцы, ягоды, виноград. Я это всё собирала и пристроившись, где-нибудь в укромном местечки ела. Тоска за горло брала. Временами становилось страшно и очень тоскливо. Каждый вычеркнутый день отбирал надежду. Есть хотелось страсть. Попробовала воровать в супермаркетах. Ела то, что могла стянуть с полок в обход поля видеокамер и съесть там же. Было жутко страшно. Представьте себе, ластика в школе никогда ни у кого не брала чужого. И вдруг, я воровка. Правда, у меня всегда дрожали колени от страха — воровать мне было, конечно, не по душе. Только жить-то как-то надо… Я чувствовала себя полным ничтожеством. Было настолько хреново… Отчаялась совсем. Ругала себя почём зря… Но что толку рвать на себе волосы — ничего назад не отмотаешь и судьбу не подмаслишь и не разжалобишь. Хочешь или нет, но надо барахтаться и выживать. Но всё же, после таких скитаний, мне повезло, и я пристроилась в одну семью. Это был такой кайф! Я так расчувствовалась, что поплакала. А вообще хорошо там, где нас нет! Началась трудовая жизнь. Все силы свои сосредоточила теперь на одном — на заработке денег. Работала с шести утра и до позднего вечера. Под очень жёстким контролем. Вечером уже ничего не хотелось. Доползала до кровати и засыпала. Но это было неважно, ведь мне платили. Я даже принялась строить планы… Только долго трудиться не довелось. Хозяин распустил руки, обещал золотые горы за молчание и секс и ждал от меня за это взаимности и понимания. Я, какое-то время, проявляя чудеса сноровки, выскальзывала из ситуации, но мужика такая моя хитрость только распаляла. Чувствую, что дело пахнет керосином и мне нужно, как можно скорее смываться. Естественно, долго тот цирк продолжаться не мог. И однажды сорвавшись, я расцарапала его морду в кровь и ушла. О том, что меня обругали последними словами, это понятно. Я даже не уточняю какими. Правда, скитаться пришлось не долго. На этот раз пристроилась ухаживать за мальчиком инвалидом. Какое-то время я была счастлива. Но семья не была богатой, таких денег, каких было надо мне, с такой работы не светило. Тогда "добрые люди" узнав, что я закончила строительный, посоветовали устроиться в строительную компанию. Я так и сделала. Пристроившись на стройку, расслабилась. Крыша над головой, это раз. Деньги по моим меркам были не малые — это два. Хотя всем было ясно, что к нам подходили совсем по иному стандарту, для их рабочих существовала своя оплата, а мы получали копейки. Но для нас и это было находкой. Я не встревала ни во что, ничем не интересовалась, только одно поставила во главе угла — возможность заработать. Бралась за всё, лишь бы платили. Опять же практика неплохая. В своё личное свободное время, бродя по городу, была поражена слышимой отовсюду русской и украинской речью. Для меня было открытием: оказывается сколько наших там околачивается — жуть. Я даже не могла предположить такого. И чего спрашивается, побросав на немощных стариков своих детей, семьи, припёрлись. Кому, блин, нужны будут те заработанные таким путём деньги, если дома безнадзорные дети садятся на иглу или влетают прямёхонько за решётку. Ну выстроит он тот дом лучше и больше чем у соседа. Обставит его новой мебелью, купит подороже машину и что дальше? Кому это надо? За всеми не угонишься. Ладно, я одна. Ни мужа, ни детей, свободна, как птица. Ни перед кем не в ответе. А как можно рисковать семьёй и детьми, в толк не возьму. Не понять мне, как так "бабки" мозги напрочь расплавляют. Неужели нельзя жить пусть не с такой дорогой мебелью, как хочется, и кататься на менее дешёвой машине, но зато все вместе, семьёй. Видеть и целовать каждый день перед сном детей, желать им доброго утра. Отчего люди не могут выделить главное из так себе. Ведь мебель с годами выйдет из моды. Тряпки сносятся, марка машины устареет, а судьбу детей не перепишешь. Мне встречались женщины, оставившие дочерей на мужа и зарабатывающие здесь деньги. При этом они радовались, что нашли на долгий период неплохой заработок. Чтоб не раскричаться на них, я быстренько закруглялась с беседой и уходила. Их сосуществование — реальный факт и мне нечего лезть из-за каждого из кожи. Но я никогда не сунусь выручать из беды кого-то из них. Не вижу смысла. Ведь никто не помог и мне. Просто здесь каждый сам по себе. И как каждому решать свои проблемы — их личное дело. Не заметно мои рассуждения о других подвелись к тому, что таким, как я вообще нельзя покидать дом. Тоска заедает, к тому же копание в себе тянет жилы. И не поехала б ни за что доведись прилично зарабатывать дома. Поплакав, настраивала себя на то, что приехала заработать, значит, заткнись и вкалывай. Даже когда случались на стройке несчастные случаи, я, стараясь не сувать туда нос, обходила проблему десятой дорогой. Решила — это не моё дело и вся недолга. Каждый, отправляясь в такой путь, знал на что идёт.

Девушка помолчала, она не торопила. Посидев с закрытыми глазами, та продолжила:

Отдушиной были выходные. Хотелось посмотреть всё. Но старалась не стоять в очередях, а бродить сама. Тем более, весной города утопают в цветах. Гуляй, смотри в своё удовольствие. Каждая улочка, камень история и музей. Первым поехала осматривать Рим. Как ни как столько читала и по школьной программе проходили опять же. Походила возле собора святого Петра. Он строился сто лет. В его создании принимал участие Микеланджело. Правда во внутрь не пошла, очередь с километр. Но и так получила удовольствие. Посмотрела знаменитый римский Колизей. История рассказывает нам, что здесь собирались до 50 тысяч зрителей. Потом, как говорят, все дороги в Риме ведут на площадь Венеции, там установлен монумент объединения Италии. Позволила себе съесть артишок с чесноком и мятой. В следующий заезд я отправилась по подземельям. Всегда мечтала. Первыми попались катакомбы святого Каликста, потом были катакомбы святого Себастьяна. И непременно Домициллы — фамильный склеп знатной древнеримской дамы. Следующие выходные я обрекла хождению по земле. Положив глаз на фонтаны. Начала с дивного Треви с колесницей-раковиной морского бога Нептуна. И кончила украшенным аллегорическими фигурками фонтана четырёх рек на площади Навона. Флоренции уделила особое время. Этот город можно спокойно назвать хранилищем искусства Италии. Я помнила, что в нём жили и творили Микеланджело, Рафаэль и, конечно же, Леонардо да Винчи. Ехала сюда с большим воодушевлением. Правда очень скоро устала. Оказывается, от сказки тоже можно устать. Для тех, кто в городе впервые Флоренция словно мираж. Сладкий сон. Здесь за каждым поворотом — новое потрясение. Постояла в дворике — колодце. В этом доме родился Данте! Старинный дом. Очень узкий. Посчитала: три этажа. Окрашен светлой охрой. Во внутрь не пошла могла только предположить, что за массивной дверью, скорее всего, деревянная, скрипучая лестница и как и везде в этом городе, тени прошлого. Прошла по всем площадям. Посмотрела знаменитую статую Давида и статую Бенвенуто Челлини — Персея. Следующие выходные посвятила маленькой Падуи. На воротах города надпись: "Шире, чем эти ворота, открывает тебе Падуя своё сердце". Сразу же отправилась к знаменитой церкви святого Антония. Здесь время словно остановилось. Журчит вода в фонтанчиках из мрамора, манит в свою тень широколистная магнолия. При входе перекрестилась. Всё-таки христианка. В самой церкви голова пошла кругом. Ещё бы при виде такой красоты. Это будто и не церковь вовсе, а музей мрамора: зелёного, белого, красного, чёрного. В мрамор здесь одето всё, что видит глаз. Пристроившись к русскоязычному гиду с группой, отправилась в исторический центр. Конечно, крутила головой, кругом античный дух Средневековья. Пройдя через какую-то подворотню вышла прямо к дверям университета. Я закрыла глаза и представила, как здесь когда-то проходил астроном Галилео Галилей. Последним осматривала город, в котором жила. Гуляя по мощёным улочкам, выложенным замысловатыми узорами из брусчатки, рассматривая старые стены, я всё чаще думала о доме. Набродившись по улицам и художественным галереям, шла в скверик или находила скамью с видом на какую-нибудь площадь и, купив мороженое, принималась глазеть по сторонам. Мороженое было самое дешёвое, но сразу напоминало детство, маму, вывозившую меня в город на праздники, и я поглощала его пачками, выпрашивая ещё и ещё. Вот от этих воспоминаний и ела я его не торопясь, растягивая удовольствие. Одно из таких удовольствий нарушил парень. Он подошёл ко мне и, не спросив разрешения, шмякнулся рядом. Посопев, пытался, что-то изобразить по-итальянски. Я сразу поняла, что наш. Только этого мне не хватало.