Влюбиться в чудовище - Викторин Э. Лискэ Страница 7

Арабелль

Я просыпаюсь от громкого рёва мотора мотоцикла.

Что происходит? Кто-то украл его?

Смотрю на кресло, в котором спал Таддеус, но он исчез и только одеяло кучей лежит на полу.

Вскочив на ноги, бросаюсь к окну и вижу, как Таддеус отъезжает от особняка по подъездной дорожке.

О чем мистер только думает? Он же не в состоянии ехать, да ещё и на мотоцикле. И почему ночью? Или мужчина всегда ездит по ночам и поэтому спит в кресле?

Вопросы, вопросы и опять ни одного ответа!

Не раздумывая, хватаю свою сумочку и выбегаю за дверь. Сердце бешено колотится в груди, а ночной холодный воздух обжигает, но я, не обращая на это внимание, сажусь в машину и как ни странно, мотор Банни заводится  с полуоборота. Видимо ему, как и мне,  тоже очень хочется узнать, куда же ездит Таддеус и что он делает по ночам. Я понимаю, что следить за Таддеусом плохая идея, но не могу совладать с собой. 

Стараясь не упустить из виду задние фонари мотоцикла, следую за ним. Он сворачивает на шоссе, я за ним. Мотоцикл стремительно набирает скорость, и я, вцепившись в руль, тоже жму на газ. Мотор Банни пыхтит, и я корю себя за импульсивное решение преследовать Таддеуса.

Но иначе я не узнаю, где мой загадочный работодатель постоянно получает травмы.

А может он просто любит выпить и в пьяном угаре ввязывается в драки? Но ведь запах алкоголя от него не чувствуется… Так что надо копнуть глубже.

Мотоцикл сворачивает с шоссе в Карсон и я замедляю ход. Улицы городка пустынны, машин на дороге нет, и мне трудно будет остаться незамеченной, но я попробую.

Неожиданно Таддеус делает резкий манёвр, мотоцикл сворачивает вправо, а я не успеваю свернуть и проскакиваю поворот.

У меня уходит несколько минут на то, чтобы найти место, где я могу развернуться, но я не сдаюсь, так и не передумав преследовать Таддеуса, сворачиваю на тёмную улочку.

На улице мало фонарей и все они стоят далеко друг от друга. В домах не горит свет и вообще место выглядит безжизненным. У меня внутри всё сжимается от страха, но я упорно всматриваюсь в темноту, пытаясь увидеть мотоцикл Таддеуса.

Вдруг на одном крыльце вспыхивает свет, и я притормаживаю, но  Таддеуса возле дома нет.

Никого и ничего.

Должно быть, свет включился от датчика движения.

Я проезжаю мимо дома, продолжая смотреть по сторонам, но мотоцикла невидно. Минут через десять улица заканчивается, и я не знаю, куда мне ехать дальше.

Поплутав ещё с час по городу, понимаю, что уже не отыщу Таддеуса и, расстроившись, возвращаюсь в особняк. 

Если уж не удалось узнать, куда уезжает Таддеус, то хотя бы смогу узнать, когда он вернётся.

Припарковав машину на том же месте где и всегда, прокрадываюсь в дом, устраиваюсь в кресле и… засыпаю.

Звук открывающейся входной двери будит меня. В окна уже льёт солнечный свет. Утро.

Я стараюсь не шевелиться, притворяясь спящей. Шаги Таддеуса, а что это он у меня нет сомнений, становятся всё громче и вскоре затихают возле моего кресла.

Я не шевелюсь.

Несколько мгновений он стоит рядом, и мне с каждой секундой становится всё труднее оставаться неподвижной.

Наконец Таддеус вздыхает и выходит из гостиной. Я слышу, как мужчина поднимается по лестнице, а потом наверху включается душ.

Открыв глаза, смотрю на часы. Семь тридцать.

Где же он был до этого времени?

Я потянулась, расправила плечи. Пожалуй, надо вставать  и приготовить завтрак.

Сложив одеяло, убираю его в шкаф. Иду на кухню и открываю холодильник. Продуктов почти нет, но есть кусочек бекона и десяток яиц. Вот и отлично, приготовлю омлет. Это уж точно смогу.

Поджарив бекон, разбиваю яйца в миску и начинаю взбивать.

Увлёкшись процессом, начинаю тихо петь, но взглянув на дверь, вздрагиваю и прижимаю руку к груди.

Таддеус облокотившись об дверной косяк, смотрит на меня. В его взгляде пляшут озорные искорки, но улыбка не затрагивает его губ.

— Я не хотел тебя  напугать, — говорит он.

На этот раз мужчина не скрывает лицо за низко надвинутым капюшоном и я, уставившись на него, открываю рот…

— Ваше лицо…

Он быстро отворачивается.

— Нет, я имею в виду... — отставив миску, подхожу к Таддеусу и, коснувшись его лица, поворачиваю так, чтобы он смотрел на меня. Кончики моих пальцев покалывает при прикосновении к его коже. И я с удивлением отмечаю, что глаза Таддеуса уже не опухшие. Синяки исчезли. И только на губах появились шрамы. — Вы почти исцелились… Но как?

— Просто это выглядело хуже, чем было.

Должно быть, на моём  лице появляется скептическое выражение, и он поспешно добавляет:

— И я быстро выздоравливаю.

Я смотрю ему в глаза. Они завораживают. Удивительно ярко-зелёные, словно цветные  контактные линзы, но что-то подсказывает мне, что это не так.

Я смотрю на его руку, которая была перевязана. Ран тоже больше нет, только лишь шрамы. Я провожу пальчиком по самому грубому, большому шраму и Таддеус отдёргивает руку. 

Слишком много вопросов крутится  у меня в голове, но я знаю, что он рассердится, если я их задам.