Растопить ледяное сердце - Максин Барри Страница 7

Гидеон это знал.

– Ее до сих пор никто не навестил? – с некоторым удивлением спросил он.

Клер покачала головой.

– Боюсь, мы даже не знаем, кто она.

Гидеон задумался. Такого осложнения ситуации он не ожидал.

– Но вы можете мне сказать, в каком она состоянии? – спросил он, понизив голос. – Она полностью поправится? – с мягкой настойчивостью повторил он.

Уэллес удрученно подумал о том, что бы сказал его собственный психиатр, узнав, что он только сейчас задал этот вопрос. Ведь он только это и хотел узнать.

В его программу работы в университете входила трехлетняя практика в клинике под руководством высококвалифицированного врача-психиатра: ему, бакалавру и магистру гуманитарных наук, дипломированному специалисту в области экспериментальной психологии, следовало самому пройти полный осмотр, прежде чем получить лицензию на работу с пациентами. Его целью был пост в Оксфордском университете.

Гидеон получил его, когда ему еще не исполнилось и тридцати лет.

Клер Филдинг, поняв, что бедняга, как он это старательно ни скрывал, мучается от неизвестности, неожиданно широко и сочувственно улыбнулась.

– О да, с ней будет все в порядке, – заверила медсестра. – Когда ее привезли, ей сразу же сделали рентген. Ее осмотрел невропатолог. Это простое сотрясение мозга. Очень незначительное. Думаю, завтра ее выпишут, как только доктор еще раз осмотрит и поговорит с пациенткой. Видите ли, мы должны убедиться, что нет потери памяти или затруднений в речи. Конечно, идеально было бы подержать ее под наблюдением, но, учитывая недостаток мест…

Клер вдруг поняла, что разболталась, и прикусила язык. Но во всем были виноваты эти глаза, так пристально смотревшие на нее. Горевшее в них синее пламя проникало в самые глубокие, темные, самые скрытые уголки ее существа…

Она судорожно выдохнула.

«В этих глазах определенно таилась угроза здравоохранению», – смущенно подумала она и с замиранием сердца увидела, как из палаты в конце коридора выходит старшая сестра.

– Послушайте, я поговорю со старшей сестрой, – расхрабрилась Клер. – Она может разрешить вам взглянуть на больную. Знаете, только чтобы вы не волновались.

«А ты дыши спокойнее», – подумала про себя Клер.

Сестра Дженкинсон слышала о Гидеоне Уэллесе. Как оказалось, ее племянница несколько лет назад была его студенткой. Теперь племянница имела частную практику и хорошо зарабатывала.

Гидеон, обладавший феноменальной памятью, смог польстить медсестре, рассказав об успехах ее племянницы во время учебы. И вот в нарушение всех правил, когда часов через девять Лора Ван Гилдер с трудом пришла в сознание, профессор Гидеон Уэллес сидел у ее кровати.

Сознание возвращалось медленно, и Лора удивлялась, почему ей так трудно открыть глаза. Казалось, ее веки склеились. Обычно она просыпалась сразу же бодрая и в хорошем расположении духа, вызывая зависть тех, кто вставал с трудом.

Сейчас она почувствовала, что что-то не так. После нескольких попыток девушка все же открыла глаза и заморгала…

Звуки, стук чашек, бодрые голоса…

Что это?

Она пошевелилась, пытаясь подняться, и сразу же пожалела об этом. В голове угрожающе запульсировала.

– Вам лучше лежать спокойно.

Этот голос звучал ближе, чем другие звуки. Лора повернула голову в сторону голоса, сначала быстро, а затем, когда ее бедная голова запротестовала, очень-очень медленно.

Девушка чувствовала себя словно после ужасного похмелья. Она пила накануне? Впервые Лора выпила, когда ей было восемнадцать. Шампанского на свадьбе одной из кузин. И поклялась больше никогда этого не делать.

Поворачивая голову в направлении голоса, она заметила кое-что еще. Старую женщину на кровати напротив и поднос с бутылкой ячменной воды, стоявший на ее тощих ногах.

На маленькой тумбочке возле своей кровати Лора увидела вазу с цветами. И вдруг поняла. Больница. Она проснулась в больнице.

Мелькнуло воспоминание о блеснувшем зеленом цвете. Скрежет тормозов.

Ее велосипед! О нет, она разбила новый велосипед!

– Черт, – со злостью произнесла она – такова была не неподобающая леди, но откровенная реакция.

Опять этот голос. Теперь чуть насмешливый. И в то же время сердитый.

Лора снова повернула голову. И ее огромные черные глаза раскрылись еще шире.

Рядом с ней сидело серебряное видение. Какой-то невообразимый дух из древних сказаний или инопланетянин. Затем она поняла, что это лишь игра солнечного света, проникавшего через венецианские жалюзи на окнах.

Рядом сидел лишь человек. Через щель прорывался столб света, сверху освещавший голову мужчины, и его очень светлые волосы сияли так, что на них было больно смотреть.

Другая вертикальная полоса света попадала на его светлые брови и глаза удивительного бирюзово-синего цвета, превращая его в совершенно фантастическую фигуру. Он наклонился вперед, и все его лицо оказалось освещенным обычным светом.

И Лора очутилась лицом к лицу с человеком, красивее которого она никогда не видела!

Две вещи произошли одновременно. Она вспомнила, как перелетела через капот зеленого автомобиля и краем глаза заметила светлые волосы и бирюзово-синие глаза.

Боль в голове усилилась.

Лора прижала руку к виску и с тихим стоном откинула голову на подушку.

– О, черт, – повторила она, на этот раз более слабым и страдальческим голосом.

Это было ее любимое ругательство, не очень вульгарное. Когда она была подростком, отец ругал ее за это слово, вероятно, поэтому оно ей так нравилось.

Сейчас, однако, оно наилучшим образом выражало ее состояние.

– Вы себя хорошо чувствуете?

Сказав это, Гидеон был готов ударить себя. И когда женщина с выражением презрения и одновременно гневного раздражения на лице посмотрела на него огромными черными выразительными глазами, он уже знал, что на это напросился сам.

– А я хорошо выгляжу? – сердито спросила Лора.

– Нет, но если вы собираетесь кидаться на велосипеде под спортивные машины, чего иного вы можете ожидать? – И снова тут же пожалел, что сказал это.

Конечно, как психолог он понимал, почему так сердится и совершенно не сочувствует девушке.

Всю ночь он просидел здесь, наблюдая, как она спит. Сначала он чувствовал только облегчение. У нее было, в конце концов, лишь небольшое сотрясение мозга. С ней будет все в порядке, ничего страшного не случилось, никто не умер. Затем, следуя теории, облегчение уступило место чувству вины, а затем гневу. Вины за то, что он недостаточно часто смотрел в боковое зеркало. Был недостаточно внимателен. Он убедил себя, что должен был догадаться, что она собирается делать. Предусмотреть то, что случилось.