Изумрудное колье - Джулия Джеймс Страница 7

Такой ранимый возраст. В свои восемнадцать она была беспомощна перед чарами Вито Фарнесте. Да что там – и не хотела сопротивляться его чарам.

Рейчел горько усмехнулась. Тогда она повела себя как ребенок, у которого отнимают конфетку. Ему было достаточно просто смотреть на нее своими темными глазами с длинными ресницами, улыбаться своей неотразимой искушающей улыбкой и говорить приятные слова.

Всю вечеринку он не отходил от нее, а для Рейчел не существовало больше никого.

Она узнала его тут же и замерла, но он ее не узнал. Конечно, за четыре года она очень изменилась и не была похожа на неуклюжую, невзрачную четырнадцатилетнюю девочку в купальнике, которую он увидел мельком. К тому же у нее была фамилия отца, а не матери, и ее имя он вообще мог не знать. Она была в растерянности: сказать ему или нет, кто она? Но время шло, и в течение вечера она так и не решилась это сделать. Разве она смогла бы вынести, если бы он обошелся с ней так же грубо, как четыре года назад?

Тайная мечта стала для нее реальностью.

Он увел ее с вечеринки, когда стало уж очень шумно, и повез кататься по улицам ночного Рима в элегантном открытом автомобиле. А она глазела на красоты Вечного города, потрясенная Испанской лестницей, переполненной туристами даже в такой час. Они проехали по виа Корсо, миновали Пантеон и блестящий, словно белый свадебный торт, памятник Виктору Эммануилу, а затем проехали через древний Форум и пронеслись мимо зловещей громады Колизея.

Ее покорил не только Рим, но и Вито Фарнесте. Она не могла поверить, что он – герой ее грез – здесь, рядом с ней.

Когда наконец после полуночи он отвез ее к дому, где жила Дженни, она подумала, что никогда больше его не увидит. Но он появился на следующий день после завтрака и опять повез ее показывать Рим, теперь уже при дневном свете.

Дженни и Зара, радуясь за подругу, снова потрудились над ее внешностью и туалетом, и Рейчел опять, как завороженная, уехала с Вито Фарнесте. Ему было явно приятно проводить с ней время, несмотря на то что она англичанка, к тому же совсем молода и неопытна.

Все происходило как в сказке. Две потрясающие, необычные, великолепные недели вместе с Вито. Рейчел расцвела подобно цветку под солнцем, она парила от счастья. Вито показывал ей Рим, красивые холмистые места в Лацио, где сосновые леса соседствовали с прохладными озерами, возил на побережье.

Все было фантастично: и расписанный Микеланджело потолок в Сикстинской капелле, который она с благоговейным страхом рассматривала, запрокинув голову, и тенистые аллеи в садах Боргезе, где они бродили, глядя на играющих детей и стараясь не попасть под их педальные автомобильчики. Она выполнила обязательный для туристов ритуал бросания монетки через плечо, встав спиной к великолепному фонтану Треви. Вито обнял ее за плечи и провел сквозь плотную толпу туристов, которые обступили фонтан. Кругом блестели вспышки фотокамер, стоял гул людских голосов, говорящих на разных языках.

Какая радость – ощущать у себя на талии его руку! Он рассказывал ей о Риме – все, что говорят обычно туристам об истории города, а также всевозможные анекдоты. Он улыбался, смеялся вместе с ней, а она была очарована его обаянием. Просто ослеплена. И настолько сильно, что не соображала, куда это приведет. Хотя можно было догадаться. Можно было, но не ей, бедной неопытной восемнадцатилетней глупышке.

За все время, что они проводили вместе, он едва касался ее. Вот только обнял за плечи у фонтана Треви да случайно коснулся руки, когда передавал ей мороженое и указывал на что-то в Форуме. И больше ничего. Совсем ничего. И так продолжалось до последней роковой ночи...

Рейчел пронзила мучительная боль. Резким движением она задернула занавеску алькова с одеждой и вошла в крошечную кухню, размером не больше буфета, чтобы налить воды в чайник.

Она не хотела вспоминать ту ночь. В ту последнюю ночь вместо того, чтобы отвезти ее на квартиру отца Дженни, как он обычно делал после вечера за кофе на одной из старинных площадей, он отвез ее в изысканный особняк восемнадцатого века, где среди роскоши барокко располагались апартаменты семьи Фарнесте.

И там с ловкостью и опытом непревзойденного любовника Вито Фарнесте соблазнил ее.

Рейчел почувствовала, как слезы жгут глаза, как больно бьется сердце.

По правде говоря, он сделал это легко, так как она с готовностью, задыхаясь от восторга и обожания, легла в его постель. Ее губы таяли от поцелуев Вито, и он быстро преодолел ее слабое сопротивление.

Да какая восемнадцатилетняя девушка смогла бы сопротивляться Вито Фарнесте с его худощавым, стройным и гибким телом, прекрасным, словно вылепленным искусным скульптором лицом, черными волосами, темными, обрамленными длинными ресницами глазами и порочным, но таким влекущим к себе ртом...

За две благословенные, похожие на сон недели она безнадежно влюбилась в Вито и поэтому почти безропотно отдалась ему. Сладостными ласками он вознес ее в рай и подарил такое наслаждение, о существовании которого она и не подозревала.

А утром он низверг ее в ад.

Рейчел проснулась в объятиях Вито на огромной, богато разукрашенной кровати. Она все еще находилась в состоянии блаженства, когда услыхала стук входной двери и голоса. Она испугалась, а Вито вдруг насторожился и весь напрягся. Дверь в спальню медленно отворилась, и вошла ее мать.

Рейчел словно в замедленной киносъемке увидела, как нахмурилась мать, глядя на задернутые тяжелые шторы. Вот она повернулась и смотрит на обнаженные фигуры, лежащие на кровати. На ее лице проступает выражение ужаса.

Даже сейчас, спустя семь лет, Рейчел явственно ощущала и страх, охвативший ее тогда, и то, как холодный пот заструился у нее по позвоночнику.

Мать пришла в ярость и начала кричать. Вбежал Энрико и тоже заорал, требуя объяснений. Она зарылась в простыни, чтобы не увидели ее наготы. Ей хотелось одного – умереть.

А Вито? Он нисколько не смутился и держался нагло. И был так жесток! Ей казалось, что она слышит его голос. Он всегда будет звенеть у нее в ушах.

Мать с перекошенным лицом кричала на него по-итальянски, Энрико гневно размахивал руками, а Вито спокойно, не стесняясь своей наготы, слез с кровати, также спокойно натянул брюки и застегнул молнию. Затем он повернулся к Арлин.

– Я ее соблазнил? – растягивая слова, произнес он по-английски, чтобы Рейчел могла понять, что он говорит. – Сомневаюсь. Да ей не» терпелось залезть ко мне в постель.

...Вода брызнула на руки, и она очнулась. Зажмурив глаза, Рейчел пыталась вычеркнуть эту картину из памяти, но не смогла. Прошлое было с ней, отвратительные слова стучали в мозгу так же, как в то страшное утро семь лет назад, когда она наконец-то поняла, что из себя представляет Вито Фарнесте.

Он умышленно и хладнокровно уложил к себе в постель неопытную, наивную восемнадцатилетнюю девушку, преследуя только одну цель лишить ее невинности. И таким образом нанести удар другой женщине, которую он ненавидел всем своим существом.