Соперница интриганки - Кайя Асмодей Страница 69

– Пусть спит.

Даня подложил мне под голову декоративную подушечку.

Я погружалась в сладкую дремоту, и сколько ни силилась снова открыть глаза, они были такими тяжелыми…

Сквозь сон я слышала, как Кит сказал:

– Не переживай. Проспится, отвезу ее домой. Да не смотри ты так на меня. Я пальцем к ней не прикоснусь. Хочешь, оставайся. Диван большой. А мне еще по работе нужно кое-что сделать.

– Да не, я поеду.

Я провалилась в сон. И там было безмятежно и тепло, потому что наступило лето. Небо было нежно-голубым, а воздух пронизан запахом скошенной травы и свежестью реки.

Я проснулась. В воздухе пахло кофе и мужской туалетной водой «Versace Eros». Я сразу поняла, где нахожусь и что было вчера. У меня никогда не случалось провалов в памяти из-за выпитого. И как теперь бывало всегда, в какой-то миг сердце болезненно сжалось, а потом заколотилось сильно-сильно. На глаза навернулись слезы, и сколько я ни пыталась их сморгнуть, они потекли по вискам.

Мимо прошел Кит, он бросил на меня короткий взгляд и, заметив, что я не сплю, обрадовался:

– Проснулась.

Он собирался на работу. На нем уже были брюки и рубашка, которую он не успел застегнуть.

Кит присел рядом со мной, улыбнулся, хотел что-то сказать, но улыбка сошла с его лица.

Он потрепал меня по плечу, а я смахнула слезы ладонью и прошептала:

– Каждое утро я открываю глаза, и в первые мгновения я счастлива, а потом приходит это понимание… что мы больше не вместе… И мне не хочется жить.

– Лия, я всегда тебя поддержу. Но давай без этих глупостей про то, что тебе не хочется жить!

Я кивнула.

– Извини меня за вчерашнее…

– Все нормально. – Он застегнул рубашку. – Тебе было весело?

– Да. – Я вымученно улыбнулась и призналась: – Но сейчас мне очень стыдно.

– Не бери в голову. На то и нужны друзья, чтобы поделить одну неловкость на двоих… или на троих.

– О, надо написать Дане и извиниться… – простонала я.

Кит сходил на кухню и принес мне кружку кофе и круассаны с джемом и шоколадом.

– Завтракай, я закину тебя домой по пути на работу.

Я скользнула взглядом по стоящим у стен картинам и спросила:

– Она все еще у тебя?

Никита нахмурился. Наконец кивнул, поняв, что речь о картине, где он изобразил «Расставание» в виде девушки с вырванным сердцем, половинка которого лежит у нее на ладони, а другую унес мужчина, уходящий в туман.

– Да, у меня. Но, Лия, она…

– …нужна мне, – прошептала я. – Пожалуйста, Кит.

Он подошел к стене, где стояли три картины разных размеров, и достал ту самую, возле которой мы познакомились на выставке. Парень взглянул на нее и вздохнул, пробормотав:

– Восемь выставок. Ее никто не купил.

– Она ждала меня. – Я протянула руки. И он вложил в них картину со словами:

– Она твоя.

* * *

Прошла зима, наступила весна, и на каналах растаял лед. Но сердце моего лучшего друга не оттаяло.

Мы по-прежнему часто виделись, ходили в кино или смотрели сериалы дома, бывали в театрах и на выставках. Лию он не простил. Он в самом деле с ней расстался. Не на время, чтобы проучить и простить, а навсегда.

К счастью, с Даней они продолжали общаться. Как я поняла, Лию они не обсуждали. Но я знала, что Данила проводит с ней время. Мы с Денисом не раз их видели вместе, а бывало, еще и в компании Никиты.

Не знаю, правда ли, что Лия переспала с Даней, как обещала тогда зимой Денису. Пару недель назад она вернулась на занятия в бассейн. Даня был доволен, я видела, как он с улыбкой наблюдает за ней и хвалит, что не потеряла форму. В остальном они вели себя как тренер и ученица. Она не оставалась в тренерской после занятий и не бегала к нему на переменках. Лия была прежней, за исключением того, что меня она перестала замечать. Словно смотрела сквозь меня, даже когда я стояла прямо перед ней.

Не думала, что она способна будет еще чем-то меня задеть. Но ей удалось. Я чувствовала себя невидимкой.

В начале весны, когда я еще верила в свою теорию, что расставание с Лией Денис придумал в качестве меры наказания, я спросила его: «Может, ты достаточно уже ее наказал и пора мириться?»

Он посмотрел на меня так удивленно и сказал: «Теф, я думал, ты поняла. Мы с ней не в ссоре. Мы расстались». Я не могла поверить и воскликнула: «Но ты носишь, не снимая, ее подарок!» Он задумчиво накрутил цепочку на палец и сказал: «Привычка. Без него чувствую, чего-то не хватает. Нужно будет заменить на другой».

С того дня я перестала ждать новостей о его воссоединении с Лией. Однако жетон он так и не снял.

С весны я пошла на подготовительные курсы в тот же институт, где учился Денис, но на факультет искусств, кафедру дизайна среды. Мне хотелось связать свою жизнь с ландшафтным дизайном.

Денис после института зашел ко мне. Одетый в темно-синие костюмные брюки, голубую рубашку и поверх синий обтягивающий джемпер с круглым вырезом, друг выглядел очень красивым и строгим. Я накормила его борщом, после он завалился на мою кровать и принялся читать.

Я остановилась в дверях, наблюдая за ним, и уточнила:

– Я тебе не мешаю?

– Не-а, – отозвался он.

Мне позвонила Таня и попросила выйти в скайп, но я сказала, что у меня гость. После проведенных вместе с подругой каникул мы снова активно участвовали в жизни друг друга. Стали чаще общаться по телефону и в Интернете. Правда, рассказать все, что планировала, я так и не смогла. Обошлась лишь малой частью.

Она не знала ни про ссору с Денисом, ни про мою дружбу с Кирой против Лии, ни про ночь с Вовой.

О последнем я умолчала по той причине, что в моей жизни его больше не было. В последний день каникул я написала ему смс: «Вова, мне очень жаль. Я не смогу ответить на твои чувства».

Я испугалась разговора с ним в школе и поэтому заранее слабовольно заслала эсэмэску. Понимала, что это ничтожно мало для ответа на его проникновенное письмо. Но я ничего не могла поделать. Я не любила его. А о нашей ночи сейчас, когда злость и обида ушли, вспоминала с теплотой.

Денис иногда меня подкалывал на эту тему: «Будет что внукам рассказать».

Я взяла стопочку билетов по истории – приходилось потихоньку готовиться к выпускным – и, проворчав Денису: «Подвинься», улеглась рядом.

Около получаса мы читали.

– Знаешь реформу тысяча восемьсот шестьдесят пятого года? – спросила я.

– Это из билета по реформам тысяча восемьсот шестидесятых– тысяча восемьсот семидесятых годов, их последствия и итоги? – уточнил он.