Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел Страница 69

Локлейн протянул руку, погладил ее по щеке и крепко обнял.

– Прости, я причинил тебе боль. Я этого не хотел. Я хотел, чтобы тебе было хорошо, хотел быть с тобой. Да, это правда, я обманул тебя. Я бы никогда не привез тебя в эти руины. Но ведь ты осталась здесь не только из-за меня – я знаю. Ты тру­дилась больше, чем кто-либо в поместье. Но я не могу просто сидеть и смотреть, как ты теряешь драгоценные дни своей мо­лодости, чтобы заниматься адским трудом при такой ничтож­ной отдаче. Если Кристофер выиграет, то наш провал будет полностью на моей совести. Если же он проиграет, думаю, тебе стоит продать поместье.

– Но, Локлейн, ведь ты же уедешь вместе со мной, и Циара с нами? – мягко попросила Мюйрин.

Он отступил от нее на шаг и вздохнул.

– Если бы у меня было хоть что-то за плечами, я бы одарил тебя вниманием и подарками, о которых ты могла только мечтать. Но мне нечего тебе предложить, кроме себя, а этого недо­статочно. Все, что у меня есть, – это одежда на мне и мои руки, которые кое-что умеют.

– Для меня этого было бы достаточно, если бы ты был уве­рен, что любишь меня, – сквозь слезы проговорила Мюйрин, хватая его руку и прижимая ее к своей щеке.

– Я был бы уверен, что люблю тебя, если бы был уверен, что тебе будет этого достаточно, – признался Локлейн. – Но я очень боюсь, что потеряю тебя, если позволю себе тебя лю­бить. Да, я знаю, что ты волнуешься за меня. Но откуда мне знать, что все это не превратится в ненависть через пару-трой­ку лет? Или даже через два-три месяца? Ты просто разочару­ешься во мне. Я только отниму у тебя время. Мне нужно было отпустить тебя еще в августе, когда ты вернулась из Дублина такая расстроенная. Я не виню тебя, что ты тоскуешь по боль­шому городу…

Мюйрин горько рассмеялась и покачала головой.

– Нет, Локлейн, ты сильно заблуждаешься!

– А что же случилось, в таком случае? Почему ты избегала меня, как и сейчас? Боялась иметь от меня ребенка? На самом деле, после того как ты вернулась оттуда, ты уже не была такой, как раньше. Ты обвиняешь меня во лжи, в том, что я утаивал от тебя что-то, а сама ты разве не делала того же?

Мюйрин пыталась избежать взгляда его горящих серых глаз, но он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Аметистовый взгляд таинственно смешался с серым, когда он потребовал ответа.

– Если ты так настаиваешь на том, чтобы знать правду обо мне, почему ты мне все не расскажешь? О себе и Августине, о вашем браке, о том, как он умер. О Дублине, обо всем осталь­ном, о чем ты мне никогда не говорила.

Глаза Мюйрин панически расширились, и она, вырвавшись от него, направилась к камину погреться. Она энергично потерла руки, как будто пытаясь отчистить их от грязи, и дотро­нулась до виска.

– Мне нужно время подумать. Я не все могу рассказать, есть и не мои секреты.

– Чего ты боишься? Ты что, в опасности? – спросил он с не­ожиданным чувством беспокойства.

Мюйрин вздохнула.

– Нет, не то чтобы в опасности. Я просто не знаю, как ты на это отреагируешь. В таком положении, может быть, не время ворошить прошлое?

– Но ты признаешь, что лгала мне?

– Хорошо! Да, я лгала! Я просто не договаривала! Но разве ты не видишь, что это было сугубо личное? Ведь и ты не рас­сказывал мне о своей любви к Таре.

Он скривился.

– Хорошо, если хочешь поговорить об этом сейчас, мы поговорим. Тебе могут не понравиться подробности, но…

– Нет, Локлейн, не сейчас, мне нужно идти. Вот-вот нач­нутся роды, а Брона просила меня помочь. Она мой хороший друг. Я не могу бросить ее после всего, что она для меня сде­лала.

– Черт возьми, Мюйрин, но мне ты тоже нужна! Мюйрин поспешно отступила от него, прежде чем он успел обнять ее за талию.

– Не сейчас, прошу тебя. Мне пора! И мне нужно время подумать. Мы скоро снова поговорим, обещаю, только не сейчас!

Он видел, что она зашла в тупик, и поднял руки, показывая, что сдается.

– Ну хорошо Я обещаю не трогать тебя, не подгонять. Ты знаешь, где меня найти, если я понадоблюсь. Я буду в мастер­ской. Я буду спать там же на чердаке, если ты собираешься остаться с Циарой, чтобы присматривать за ней.

Он вернулся в свою комнату, чтобы взять чистое постельное белье, и выскользнул за дверь, оставив Мюйрин наедине с ее путаными мыслями.

Она сидела, уставившись на огонь, минут пять, прежде чем подняться и идти принимать роды.

Она не присела всю ночь, но была рада помочь Броне. Прини­мая роды, она как-то отвлеклась от своих мыслей. Она знала, что, если бы осталась в своей комнатушке или в доме Локлейна, все равно бы всю ночь ворочалась.

Когда солнце начало подниматься над горизонтом, младенец наконец родился. Мюйрин держала мальчика на руках и спра­шивала себя, каково оно было бы – иметь собственного ре­бенка. Она была так занята, устраивая дела в поместье, что ей некогда было даже подумать, во что может вылиться ее будущее с Локлейном.

Брак? Дети? Чем больше она об этом думала, тем отчетли­вее понимала, что только этого она и хочет на самом деле. Барнакилла, ее новая семья, крестьяне – все это требовало сил и приносило удовлетворение. Но как же любовь? Все, чего она достигла, ничего не значит, если рядом нет Локлейна. Она преданна ему и телом, и душой. Почему же они не могут по­жениться и быть счастливы? Когда судебное разбирательство закончится, они могут урегулировать свои отношения, разве не так?

Однако ее жизнь теперь так запутана, что в данный момент лучше оставить все как есть. Она не может признаться ему в сво­их чувствах, не рискуя возобновить близость, а она дала слово Циаре. А еще она пообещала, что не расскажет Локлейну о Кри­стофере. Все это нужно держать при себе до тех пор, пока не выяснится наверняка, имеет ли она право на Барнакиллу.

У меня ведь будет достаточно времени? подумала она, омы­вая новорожденного и заворачивая его в одеяло.