Наследница царицы Савской - Индия Эдхилл Страница 69

Наслаждение, пьянящее, как вино. Нет, не просто наслаждение. Остановив Зарю на вершине холма на дороге, ведущей прочь от Иерусалима, я нашла название для чувства, которое меня переполняло.

Радость победы.

Песнь Ваалит

Легче сделать, а потом получить прощение, чем заранее просить разрешения. Я ни у кого не спрашивала, можно ли мне кататься верхом вместе с царицей Савской. И никому не говорила о том, где пропадаю. Царский дворец – лабиринт комнат и коридоров – занимал бóльшую территорию, чем Великий Храм. Даже если бы меня бросились искать, я легко могла придумать, где пропадала.

Но, когда я вернулась с первой прогулки с царицей Савской, оказалось, что Нимра и Кешет не помнят себя от гнева и тревоги. Меня искал мой брат Халев, который хотел, чтобы я с ним поиграла.

– А ты ведь знаешь, на что способен царевич Халев, когда что-то идет не так, как он желает, – сказала Нимра. – Он заревел, как наемный плакальщик, когда тебя здесь не оказалось. И завыл, как стая взбесившихся шакалов, когда мы не смогли тебя найти. – Нимра внимательно смотрела на меня своими светлыми холодными глазами. – Конечно, ты наша госпожа и наши жизни в твоей власти, но вслепую мы тебе служить не можем.

– Да. Подумай, что было бы, если бы тебя захотел видеть не царевич Халев, а царь! – Кешет, в отличие от Нимры, давала волю своему гневу. – И вот тебя нигде невозможно найти, а мы лишь говорим, что не знаем, где ты. Из-за тебя мы чувствовали себя дурами, как…

– Как царевич Ровоам? – Я попыталась развеселить их шуткой, но зря.

– Даже у царевича Ровоама больше ума! – топнула ногой Кешет. – Где ты была, Ваалит?

– И с кем? – В резком голосе Нимры звучало непонятное мне презрение.

Хотя Нимре и Кешет следовало повиноваться мне, я понимала, что у них есть повод для гнева. За все мои выходки отвечать приходилось им. И все же я была царевной, а они нет. Я подняла голову и сказала:

– Если уж вам так хочется знать, я была с царицей Юга. Я училась ездить на лошади, как она.

– С царицей Юга. Понятно. – Почувствовав облегчение, Нимра смягчилась.

Лишь теперь, когда она немного выдохнула, я поняла, как сильно она боялась.

– А что? – спросила я, обняв ее рукой за талию. – С кем, по-твоему, я была?

– Может, с мужчиной, – сказала она, обернувшись и глядя мне прямо в глаза.

У меня пропал дар речи.

– С каким мужчиной? – беспомощно спросила я наконец.

– Не знаю, с каким-нибудь, – улыбнулась Нимра. – Но, вижу, я ошиблась.

– Конечно ошиблась, она еще не думает о таких вещах, хотя пора бы, – отрезала Кешет тоном, от которого я почувствовала себя завернутым в пеленки младенцем.

Потом она напустилась на меня, чтобы я не думала, будто она забыла о моих проступках:

– Так ты каталась на лошади? С ума сошла? Да лучше бы ты с мужчиной была! Он мог бы потом жениться на тебе, а на что способна лошадь, кроме как сбросить тебя и раздавить копытами? Как твой отец мог разрешить такую глупость? Думаю, ты ему житья не давала своим нытьем, вот он и согласился.

Я почувствовала, как Нимра тихо вздохнула в моих объятиях. Мне стало ясно, что она угадала правду. Поэтому, прежде чем кто-либо из них снова начал меня бранить, я сказала:

– Я не надоедала ему просьбами. Я… Я просто не спрашивала его.

– О, Ваалит, ну почему? – простонала Кешет.

– Я была с царицей Савской, – попыталась я объяснить, – а еще с нами ехали несколько ее слуг.

– А если бы ты шею сломала? – не отступалась Кешет.

– Не сломала ведь. Да и вообще, это моя шея, а не твоя!

– Конечно. Вот только, если ты сломаешь шею, ты умрешь, а мы останемся в живых и на нас падет гнев царя.

Кешет сверлила меня взглядом, и в ее глазах, как и в моих, полыхал огонь.

Нимра выскользнула из моих объятий и положила свою белую руку на плечо Кешет:

– Спокойно, Кешет. Царевна Ваалит вернулась к нам целая и невредимая. – Нимра искоса посмотрела на меня. – Но мы больше не отпустим тебя кататься, пока царь не позволит.

– Наверное, мне еще и вашего разрешения нужно попросить?!

«Настанет время, – поклялась я себе, – настанет время, когда мне будут служить люди, которые не знают меня с тех пор, как я плакала в колыбельке! Они думают, что я по саду и то пройтись не могу без их указаний!»

– Ну что ты, царевна, мы же всего лишь твои служанки. Кто мы такие, чтобы говорить нашей госпоже «да» или «нет»? – Голос Нимры звучал сладко и мягко: ни дать ни взять сливки, охлажденные в глубоком колодце.

Кешет хихикнула.

Смягчившись, Нимра улыбнулась и сказала:

– Если царь, твой отец, позволит тебе кататься с царицей Юга, что ж, тогда, что бы ни случилось, – это уже будет не наша вина.

Вот так мне, чтобы успокоить служанок, пришлось просить отцовского разрешения. Добиться этого оказалось сложнее, чем я думала. Оказалось, что отец, подобно моей Кешет, думает лишь о том, что всадники часто падают с лошадей. Он сам бросал вызов традициям и ездил верхом, когда хотел, поэтому я считала, что его возражения не имеют смысла. Но он упорствовал перед моими горячими просьбами.

– Я буду осторожна, – клялась я, но он продолжал качать головой. – Пожалуйста, отец, позволь мне.

Он тяжело вздохнул:

– Дитя мое, не думай, что я испытываю удовольствие, отказывая тебе, но это слишком опасно. Лошади чересчур сильные и непредсказуемые. Они не предназначены для того, чтобы ими управляли женщины. Тебе не хватает сил удерживать упряжку колесницы. Как ты управишься с лошадью, окажись ты на ней верхом?

Мне очень хотелось умолять его дальше, но хватило ума прекратить. Это лишь опечалило бы отца – он действительно не любил мне ни в чем отказывать, – но не убедило бы. Вместо этого я ответила на его возражения с помощью логики и рассудка – лишь такие доводы он уважал:

– Я знаю, что не могу управлять упряжкой, отец, но для этого, как ты и говоришь, нужна большая сила. А для езды верхом достаточно умения. Я могу научиться. – Затем я использовала самое сильное оружие против его страха: – Лошади не могут быть настолько опасны. Разве савские женщины не ездят верхом? Разве мы не видели, как сама царица Савская ездит верхом? Ты сам часто садишься на лошадь, – торжествующе закончила я, – и тебя не волнуют слухи и страхи.

Я знала, что с этим отец не поспорит, – он всегда признавал правду.

Признал и теперь.

– Все это так, но… – Он замолчал, а я ждала, внимательно глядя на него. – Что ж, – наконец сказал он со вздохом, – хорошо. Можешь попытаться, но осторожно и под присмотром Семорна.

– Старший царский конюший очень обрадуется этой новой почетной обязанности.