Райская птичка - Трейси Гузман Страница 69

Во дворе кипела жизнь, садовники подрезали кусты и сажали декоративные сосны в большие терракотовые кадки, после чего обматывали их гирляндами и связками маленьких красных чили. Рождество. Элис почти забыла о праздниках и теперь поняла, что нужно будет купить что-то для Финея, Фрэнки и Сейси, пока она здесь. Она заказала обед в номер и пошла набирать ванну. Высыпав содержимое пакетика с ароматизированной солью в глубокую лохань, она вдыхала запах кедра и шалфея, водя ладонями по теплой воде. Дорога брала свое, и Элис едва хватило сил, чтобы одеться. О прогулке по городу не могло быть и речи.

Значит, план Б. Пусть ноги не ходят, но голова-то работает. Элис закуталась в просторный гостиничный халат и уселась перед камином с картой, которую нашла в верхнем ящике стола, и одним из блокнотов Финея. Она понимала, что оттягивает неизбежное – поиски дома Агнеты, – но решила сначала составить список покупок, подыскивая магазины рядом с гостиницей и намеренно не обращая внимания на шаткость своего финансового положения. Элис макнула сопайпиллу ^[50] в кофе и вытерла с губ сахарную пудру, успев покончить с приправленной чили кукурузной запеканкой, чоризо ^[51] и яйцами. Может, она и не отдыхала на курорте, но чувствовала себя именно так. Она была сама по себе, ела экзотическую пищу, планировала, как потратить деньги, которыми, возможно, и не располагала, и никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Она провалилась в кроличью нору.

Проще всего было придумать подарок для Сейси, которая настолько любила готовить, что буквально сияла, приправляя свои шедевры щепоткой того и капелькой сего. Элис даже видела, как она высыпала молотые специи в ладонь и, осторожно дуя на руку, распыляла их над кастрюлей. Мама научила. Лучший способ пропитать запахом все блюдо. Для нее припасем голубую кукурузную муку, набор чилийских перцев и пилончилло – маленькие конусы частично очищенного мексиканского сахара, из которого, наверное, можно делать карамельный крем. С Фрэнки тоже было несложно. В вестибюле Элис проходила мимо витрины сувенирного магазина и приметила на второй полке симпатичную фигурку ящерицы-рогатки. Финей будет качать головой, но ей хотелось, чтобы у Фрэнки было что-то свое, не подержанное, что-то экзотическое и неожиданное, что он сможет наделить всесильной магией детства. Амулет будет оберегать его, вместе с поездной атрибутикой, которую Элис уже купила на вокзале «Юнион-Стейшн», ведь знакомство мальчика с поездами ограничивалось каверзной задачкой из учебника математики.

Оставался Финей, но то, что она хотела ему подарить, не так-то просто было упаковать. Умей она колдовать, она бы предложила ему эту новую, немного беспечную версию себя, но эта Элис вполне может испариться к тому времени, когда она снова сядет в поезд. Впрочем, кое-что она уже выбрала. Подарок для Финея был упакован и спрятан под кроватью у нее дома: ее старый учебник «Птицы северо-востока» с замечательными цветными картинками. Финей поймет, что это не просто книга, что она дарит ему частичку своей жизни, крупицу человека, которым она была до встречи с ним. И ей казалось, что учебник увлечет его ничуть не меньше, чем когда-то увлек ее: необычные птицы, показанные в естественной среде, коготки, обхватившие тоненькую веточку в зарослях кустов, головы, повернутые на бок в раздумьях над сочной гроздью ягод или личинками, которые ни о чем не подозревая ползают по краю страницы. Тщательно прорисованные перья: бородки и крючочки контурных перьев, пуховые перья, сложные узоры зернышек, точек и штрихов, по которым Элис могла читать, как по отпечаткам пальцев. Иллюстрации гнезд с идеальными яйцами, то крапчатыми, то рябыми, а где-то простыми и маленькими, с ноготь величиной.

Но поскольку Финей был инициатором ее поездки, она не могла оставить его без сувенира. В одном из журналов на столе была статья о местных мастерах, и к ней прилагалась фотография разделочной доски, сделанной из толстокорого можжевельника. Дерево было твердым и гладким на вид, а его цвет переходил от гвоздичного к розовому. Не самый романтичный подарок, но он символизировал качество, которое, наряду с искренностью и рассудительностью, Элис очень высоко ценила в Финее; она знала, что он оценит мастерски выполненную работу.

Покончив со списком, Элис отложила его и снова взялась за карту. Желудок скрутило при внезапной мысли об Агнете, о том, как она будет стоять перед домом, в котором ее дочь жила все то время, что она провела в Теннесси. На конверте значился адрес в восточной части города, улица называлась Калле Санта-Исабель. Элис нашла ее на карте: ничем не примечательная полосочка такой же длины и ширины, как и несколько других. Но Элис мало было бледной черточки на карте. Ей нужна была история жизни.

Необъятность всего того, что она упустила, вдруг обрушилась на Элис. Счастливо ли жилось ее дочери на Калле Санта-Исабель? Название звучало довольно приятно, но названия бывают обманчивыми. Росли ли там деревья, по которым Агнета могла лазать, играли ли с ней соседские дети? Украшала ли она свою парадную дверь рождественскими огнями в виде красных перчинок, которые Элис видела повсюду? Пешком она ходила в школу или ездила на автобусе? И возвращалась ли домой с обрывками строительного картона под мышкой, покрытая следами от цветных мелков, которыми рисовала индеек, тыквы или зонтики? Вырезала ли она из бумаги снежинки? Если Элис остановится на этой улице перед этим домом, будет ли она стоять в той же пыли, которой присыпало ноги ее дочери?

От бесплодных размышлений в четырех стенах Элис разнервничалась. Пожалуй, она осилит прогулку по кварталу, просто чтобы освоиться на месте. Она проглотила горсть пилюль и оделась, благодарная Сейси за то, что та упаковала вещи, которые легко натягивать и сбрасывать. Снаружи ослепительно сияло солнце, а небо радовало такой же безоблачной голубизной, как и накануне. Было тепло, и, хотя по улицам ходили люди, места на тротуарах всем хватало с лихвой. Элис прошла мимо небольшого кафе, задержавшись на миг у открытой двери, чтобы вдохнуть запах корицы и кофе, потом дошла до конца квартала, останавливаясь, чтобы заглянуть в окно то одной, то другой галереи.

Завернув за угол, она увидела слева галерею со скамеечкой у входа и присела отдохнуть, повернувшись боком, чтобы можно было смотреть в окно. Внутри высокий мужчина – должно быть, ему приходилось пригибаться, когда он проходил через парадные двери, – бурно жестикулировал, объясняя что-то молодой паре, остановившейся перед пейзажем у дальней стены. Его темные волосы были стянуты в хвост, одет он был в черный пиджак, а на пальце красовалось кольцо из бирюзы, грозившее вот-вот соскользнуть. По тому, как улыбалась и кивала женщина, Элис поняла, что она теряет интерес: кивала она все реже и реже, зато участились взгляды, которые она украдкой бросала на своего спутника. Возможно, они забрели сюда без всякой цели и теперь слушали продавца из вежливости. Элис никогда не понимала этого – покупать картины, особенно в отпуске. Допустим, какая-то работа могла внезапно увлечь, сюжетом или необычной палитрой. Но, похоже, в такой ситуации покупатель сильно рисковал остаться разочарованным. Молодые люди вышли из магазина и быстро зашагали прочь, под ручку, как будто вырывали друг друга из хватки владельца галереи. Мужчина с хвостиком тем временем улыбнулся Элис и пожал плечами. Мгновение спустя он уже стоял в дверях, лишь слегка пригнувшись, как отметила Элис, и держал в руках две чашки кофе.