Гринвичский меридиан - Юлия Лавряшина Страница 69

Бартон сидел за столиком в пабе неподалеку от дома и наслаждался подзабытым английским пивом. Оно было, как положено, не слишком холодным, чтобы ничто не искажало истинного вкуса. Пол сразу заказал и вторую пинту, потому что спешить было некуда. Он уже пропылесосил все в доме и накормил бродячих котов, которые — словно ждали его возвращения — один за другим просочились через специальное окошко, проделанное внизу кухонной двери.

За соседним столиком обсуждали обстоятельства падения рейтинга нового премьер-министра после того, как его супруга отказала одному такому коту, с незапамятных времен кормившемуся на Даунинг-стрит № 10. Любой британец гораздо спокойнее перенес бы известие об адюльтере, чем подобное равнодушие к кошке.

"Смешно, — думал Пол, но улыбаться ему не хотелось. — Британцы смешные. Раньше я этого не замечал… Хотя что смешного в том, что пытаешься сделать свой заурядный мирок хоть чуточку оживленней? Англичанин заполняет пустоту существования бесконечными церемониями и правилами, а русский — хаосом и беспорядком. Но все это — внешнее. Внутри же, в самой-самой глубине, все мы похожи. Творения Господа, которому и в голову не пришло бы делить людей на нации. У нас обоих — светлая кожа и в глазах голубизна. У нее гуще, у меня прозрачнее, но разве это повод проводить между нами границу? Если б я мог легко изъясняться на ее языке, она не потеряла бы ко мне интереса так быстро. Наверное, не потеряла бы… Любят ли здоровые женщины немых мужчин? Если правда то, что женщина любит ушами, то это исключено… О боже, какая пошлость — любит ушами! Чем же в таком случае занимается сердце? В физиологическом смысле английское сердце ничем не отличается от русского, но могут ли они всю жизнь биться в унисон? Газеты пишут, что британцы уже привезли из России двадцать одну тысячу жен. Надо бы найти хоть одну пару из этих тысяч и спросить: не больно ли им жить вместе? Хотя зачем? Разве я не уехал от нее, не спрятался в "крепости на озере" [4]? Я сижу за непрошибаемыми стенами и пью хорошее пиво. В моем доме, что в двух шагах отсюда, есть все для удобной жизни — пять комнат, камин, садик на заднем дворе… А я убежал оттуда в первый же вечер. В чем дело? В ней? Во мне? Что было такого особенного, отчего теперь я не нахожу места? Без экзальтации и соплей — что было особенного? Два месяца полных неприятностей и страсти… Мало ли их бывало в моей жизни! Предостаточно. Только на этот раз они чуть не свели меня в могилу. И я же еще и выть готов от того, что все это кончилось… Дурацкое создание — человек!"

Бартон вовсе не сходил с ума. Он даже прокатился днем вверх по течению, чтобы пообедать в ресторане "Simpson's-in-the-strand" запеченным мясом и окунуться в ту сдержанную роскошь, что оставалась неизменной в течение полутора веков и олицетворяла собой незыблемость английского уклада жизни. А в пять часов напился в уличном кафе чаю со сконами [5]. Вернувшись к себе на Нельсон-роуд, Пол прошел до угла улицы, но, не успев повернуть, вспомнил, что рынок ремесел, куда он хотел заглянуть, бывает открыт лишь до пяти часов вечера. Он собирался сводить туда Тамару, когда она поселится в его доме. Ей было бы интересно взглянуть на те картины, что там продавались, а Пол надеялся тем самым придать ей уверенности в себе, ведь то, что рисовала она, было несоразмеримо талантливее. Потом он показал бы ей коллекцию портретов эпохи Якова и Стюартов, и картины из Саффолкской коллекции живописи, что хранились неподалеку в Доме Рэнджера.

В выходные дни они заглянули бы на антикварный рынок, и, может быть, она присмотрела бы для себя какую-нибудь вещицу. И все это, не выезжая из Гринвича, за пределами которого простирался огромный, непознанный ею Лондон. И Пол открывал бы его заново вместе с ней. Если бы…

Внезапно его как пронзило: я не взял у нее рисунка! Эта маленькая оплошность в долю секунды обернулась целой бездной отчаяния. Пол стиснул зубы и вдавил сжатые кулаки в глаза. Ничего, ничего от нее не осталось… Его вдруг посетила дикая мысль: "Если б я был женщиной, то постарался бы забеременеть от нее". Хотя этого все равно не произошло бы, потому что ни при каких обстоятельствах Пол не хотел видеть в ней мужчину. Русские мужчины, даже в качестве литературных героев, никогда не вызывали в нем трепетных чувств. Может, лишь князь Болконский… Но он-то как раз больше других походил на британца.

Ему припомнилась история главной любви великого романа, и Пол неожиданно обнаружил в ней сходство со своей собственной. "Я влюбился в девочку, как мудрый, рассудительный князь Андрей. И все так же плохо кончилось. Нет, еще хуже — я не умер".

"Ну, старик! — шепнул ему на ухо внезапно оживший Режиссер. — Уж это всегда можно исправить. Пошли в Россию бархотку с черным гагатом и отправляйся на Башку. Надо всего лишь шагнуть и…"