По велению сердца - Киран Крамер Страница 69

И Марша справилась. С помощью Кэрри сумела внушить матери и отцу, что слишком устала, чтобы ехать на бал к Морриси. Дженис, Питер и Грегори должны были ехать с родителями. Роберт и Синтия отправились в дом по соседству на день рождения кого-то из своих юных друзей. Им предстоял изысканный обед в отеле «Кларендон», с настоящей французской кухней.

— Спасибо вам, Кэрри, — сказала Марша горничной.

— Уж и не знаю, стоило ли вам помогать. — Кэрри кусала губу.

Марша взяла ее руку в свои.

— Не корите себя; вашей вины здесь нет. Я не ребенок, а взрослая женщина.

— Это правда, — прошептала Кэрри, застегивая платье хозяйки.

Сначала Марша выбрала простое платье, одно из своих любимых, которые носила, работая в школе. Она все еще хранила их в дальнем углу шкафа. Но затем, в последнюю минуту, остановилась на новом наряде, который доставили только сегодня. Розового цвета, того же оттенка, что закат, который они с Дунканом наблюдали когда-то над Ирландским морем.

— Взгляните на дело по-другому, — предложила она Кэрри. — Вы как няня в «Ромео и Джульетте» — верная наперсница Джульетты. Она видит истинную любовь Ромео и Джульетты, помните? Не станем думать, что позже няня сделалась более практичной.

Кэрри просияла.

— Значит, вот что вы чувствуете? Истинную любовь?

Марша поджала губы.

— Знаю только, что не могу перестать о нем думать днем и ночью. Мне бы беспокоиться об Оук-Холле, но…

— Вы всего лишь человек, миледи, — перебила Кэрри, надевая на шею Марши нить жемчуга.

— Знаю, но у меня миссия. Призвание. Оно в Оук-Холле, а не в романтических чувствах. Кажется, здравый смысл мне изменяет.

Кэрри заглянула в зеркало поверх плеча Марши. Глаза ее сияли.

— Вероятно, хватит нам читать монологи.

Марша рассмеялась.

— Вероятно, да. Но от Шекспира, моя дорогая, я никогда не отрекусь. И вам не советую.

Кэрри вздохнула.

— Какой отвратительный конец в «Ромео и Джульетте»! Так и хочется его поменять.

Они переглянулись уже без смеха. Марша взяла сумочку.

— Жизнь — не только розы и солнечный свет, — сказала она.

Кэрри улыбнулась.

— Конечно, нет, миледи.

— Но это не значит, что мы должны отказаться от поисков своего счастья. — Марша ответила ей с улыбкой. — Нужно радоваться тому, что нам еще не слишком поздно найти счастье и для себя.

— Я очень хочу, чтобы вы его нашли.

— А я желаю счастья вам. Я заметила, что вам, кажется, нравится Уильям, а вы нравитесь ему.

Кэрри прыснула.

— Миледи! Вам вообще не следует замечать, что делается между слугами.

— Разумеется, я замечаю. — Марша подошла к окну. — Я вижу карету. — Она обернулась к Кэрри: — Вы помните, что должны делать?

— Да, миледи. Притворюсь, что увидела в бильярдной мышь. Сбегутся все слуги.

— А я ускользну через дверь кухни в сад, пока вы будете визжать. Возможно, Уильям сумеет вас успокоить.

Обе рассмеялись.

Приемы Кэрри отдавали чрезмерной драматичностью, но Марше это было на руку. Она сумела выбраться из дому незамеченной и направилась к стоянке наемных экипажей. Сердце ее глухо колотилось, когда экипаж лихо тронулся с обочины. Сегодня она совершит самый восхитительный — и самый глупый — поступок в своей жизни.

Влюбленная женщина и школьная начальница воевали в ней весь путь до нужного дома по Керзон-стрит. За два квартала до места назначения Марша увидела поразительное зрелище — над крышами домов вставала луна.

И влюбленная женщина победила. Когда на Лондон спустилась ночная тьма, ей невольно припомнилась страстная мольба Джульетты:

«Приди, святая, любящая ночь!

Приди и приведи ко мне Ромео»! [1]

— Вы здесь, — сказал Дункан, стоя в дверях дома, как будто появление Марши было ответом на его мольбу, и быстро увлек ее внутрь дома.

Марша сбросила с головы капюшон. Дункан начал ее целовать прежде, чем она успела сказать хоть слово.

У Марши было такое чувство, будто она вернулась домой. Он обнял ее, и она поняла, что может наконец забыть тревоги и сомнения, которые цепко держали ее эти десять дней. Она изголодалась по Дункану. Боже, как она по нему изголодалась!

Отстранившись, Дункан взглянул на нее.