Скандальный поцелуй - Джулия Энн Лонг Страница 69

Черт бы побрал Майлса Редмонда! Она будет вспоминать его всю оставшуюся жизнь, увидев какое-нибудь летающее или ползающее создание, — а они встречаются повсюду. Не говоря уже о котенке по кличке Паук…

Из глаз Синтии выкатилась слеза и шлепнулась на платье, что удивило как ее саму, так и насекомое. Крохотные крылышки незримо завибрировали, и насекомое улетело.

Синтия уставилась на влажное пятнышко, темневшее на ее колене. Ей хотелось, чтобы оно осталось навсегда — как память об этом моменте. Она сделала глубокий вдох и расправила плечи.

Этот эпизод в ее жизни был таким же коротким и ярким, как только что улетевшее маленькое крылатое создание. И можно было только позавидовать скорости, с которой оно исчезло.

Впрочем, она никогда не спасалась бегством. И сейчас не будет.

Где-то неподалеку послышались голоса и смех. Синтия различила голоса Вайолет, Аргоси и Джонатана, занятых оживленным разговором, и вежливый голос садовника, отвечавшего на их шутливые вопросы. В любой момент вся компания могла набрести на них с Майлсом, нарушив их мучительное уединение, поскольку их скрывал лишь небольшой фонтан, где беспечно плескались птицы. Впрочем, имелась еще живая изгородь.

Синтия подняла голову, сознавая, что ее глаза и кончик носа покраснели от усилий сдержать слезы. Она никогда не умела изящно плакать и теперь чувствовала себя словно обнаженной. Хотя… Пусть Майлс смотрит!

Она вызывающе выпрямилась, смахнув пальцами с ресниц сверкающие капли.

И Майлс смотрел. Он смотрел на нее так, словно хотел запечатлеть этот миг в памяти на всю оставшуюся жизнь.

А затем отвернулся, устремив взгляд на лужайки, простиравшиеся до самого моря. И невзирая на тот факт, что на них могли наткнуться в любую минуту, он нашел ее руку и медленно переплел ее пальцы со своими.

В этом его жесте, ошеломившем Синтию, были благодарность и извинение. А также признание всего, что возникло между ними. Кроме того, это было утешение и прощание.

И — с учетом приближавшихся голосов — это было рискованно.

Синтия крепко обхватила его пальцы. Они не смотрели друг на друга. Ей казалось, что она чувствует биение его сердца через его ладонь, но скорее всего она просто пыталась запечатлеть навеки свои ощущения и биение собственного сердца, отдававшееся пульсацией у нее в венах. А если бы она закрыла глаза, то могла бы представить, что длинные пальцы Майлса — это его ноги и руки, переплетающиеся с ее руками и ногами. Увы, ей оставалось лишь мечтать об этом, и ее воображение было ненасытным.

Они сидели, глядя на расстилавшийся перед ними пейзаж, но ничего перед собой не видели.

Голос Вайолет, раздавшийся совсем рядом, заставил их встрепенуться.

Майлс разжал пальцы и медленно вытащил свою руку из ее ладони. Затем встал и, не сказав ни слова, не поклонившись, лишь бросив на нее загадочный взгляд, скрылся за живой изгородью.

Спустя несколько секунд на дорожке появилась Вайолет, громко проговорившая:

— Джонатан, тебе не надоело вести себя как ос… — Она осеклась, уставившись на Синтию, одиноко сидевшую на скамейке с покрасневшими глазами.

К счастью, Вайолет ошибочно истолковала ее слезы. Кинувшись к Синтии, она схватила подругу за руку. Синтия чуть не отдернула руку — ей хотелось сохранить тепло Майлса как можно дольше.

Но Вайолет вцепилась в нее мертвой хваткой.

— О, Синтия, — взволнованно прошептала она, — осуши слезы, глупышка! Все в порядке. Майлс принес свои извинения, и Аргоси больше не чувствует себя обиженным. Он влюблен по уши и намерен завтра сделать тебе предложение! Наверняка он хочет сделать тебе сюрприз, но я подумала, что тебе следует знать об этом.

— Завтра?.. — переспросила Синтия.

— Да, завтра! Он попросит тебя прогуляться в саду и попросит твоей руки.

— Но… почему завтра?

— Вайолет! — раздался мужской голос, в котором слышались нотки раздражения.

Явно озадаченная реакцией Синтии, Вайолет, понизив голос, объяснила:

— Сегодня он не может. Ему трудно говорить из-за распухшей губы. Все-таки Майлс сильно его ударил. Интересно, что на него нашло? Ему следует показаться доктору, если кого-нибудь интересует мое мнение. Как бы то ни было, Аргоси надеется, что одного дня достаточно, чтобы опухоль немного спала. К тому же ему потребуется время, чтобы правильно сформулировать свое предложение. Фраза «прошу вас стать моей супругой» слишком трудна для человека с распухшими губами. «Вы окажете мне честь, если проведете со мной остаток жизни» — звучит еще хуже. Мы пытались помочь ему подобрать что-нибудь подходящее. «Будьте моей женой» — такое было бы легче произнести, но это скорее в духе Майлса.

Синтия молчала. Ужасно взволнованная, она не могла найти слов, чтобы выразить нахлынувшие на нее противоречивые чувства.

На лице Вайолет отразилось беспокойство.

— Я подумала, что будет лучше, если я расскажу тебе все это прямо сейчас. Ты выглядела такой несчастной, словно… у тебя разбито сердце. — Последние слова она произнесла с благоговением.

Синтия сделала глубокий, полный смирения вдох. Что ж, ей придется жить и дальше, что бы ни готовило ей будущее. Собственно, ей еще повезло, что у нее вообще есть будущее.

«А пока мне нужен платок», — подумала Синтия, похлопывая прохладными пальцами по припухшим векам. Вайолет тут же протянула ей свой платок — он поражал чистотой и был украшен инициалами, вышитыми в уголке голубым шелком.

Синтия промокнула уголки глаз, а затем деликатно высморкалась.

— О Боже, дорогая! Какая чудесная погода, для прогулки, ты не находишь?! — воскликнула вдруг Вайолет нарочито громко.

Синтия подпрыгнула от неожиданности. А Вайолет склонилась к ней и прошептала:

— Это чтобы отпугнуть Аргоси. Уверена, ты не хочешь, чтобы он застал тебя в таком виде. И я точно знаю, что он не хочет, чтобы ты видела его с распухшей губой. Аргоси очень надеется, что опухоль скоро спадет, поскольку он наверняка захочет поцеловать тебя после того, как сделает предложение. Так полагается, знаешь ли… — глубокомысленно добавила Вайолет, как будто была экспертом в подобных делах.

Почему-то Синтия никогда не задавалась вопросом, сколько предложений получила сама Вайолет. Но можно было не сомневаться, что она отклонила их со свойственной ей беспечностью.

Синтия попыталась вернуть подруге платок, но та только отмахнулась.

На горизонте начали сгущаться облака, обещавшие к концу дня пролить свое содержимое над Суссексом.

— У тебя доброе сердце, Вайолет, — сказала Синтия после долгой паузы.

Вайолет, которую никогда прежде не обвиняли в подобных прегрешениях, вначале опешила, затем с улыбкой кивнула. Синтия поняла, что ее подруга добавила доброту к мысленному списку своих достоинств.