Великолепный век Сулеймана и Хюррем-Султан - П. Дж. Паркер Страница 69

Но, несмотря на вуаль и на то, что прошло десять лет, Хюррем сразу узнала гостью.

— Марьяна! — закричала она, радостно бросаясь к ней.

— Александра, милая! — воскликнула Марьяна, поднимая вуаль и бросаясь на шею подруге детства.

Хюррем обнимала Марьяну целую вечность, и прошедшие годы словно растаяли. Они долго сидели молча. Им не нужны были слова. Обе прекрасно понимали, что чувствует другая. Щеки Хюррем стали мокрыми от слез. Они плакали, не стыдясь, и любовались друг другом.

Евнух Шафран, сидя на полу, заваривал чай в медном чайнике. Женщины продолжали плакать, прижимаясь друг к другу. И только когда чай вскипел и Шафран подошел к ним с двумя кубками, наполненными дымящейся жидкостью, Хюррем жестом велела Марьяне пересесть на мягкий диван. Они по-прежнему крепко обнимали друг друга; кубки они приняли, кивнув в знак благодарности, но не сводили друг с друга глаз.

Они пили чай и разговаривали тихим шепотом. Шафран вышел, чтобы приготовить им фрукты к ужину, но, когда вернулся, они были по-прежнему погружены в беседу. Хюррем продолжала крепко держать Марьяну за руку. Небо все больше темнело; в покоях зажгли факелы и светильники, а они продолжали обмениваться рассказами о том, как провели последние десять лет жизни. Хюррем горделиво проводила Марьяну в спальню и показала той своих спящих сыновей. Марьяна растроганно заулыбалась.

— У меня есть и красавица дочка, Михримах, — прошептала Хюррем. — Сейчас она во дворце в Эдирне, готовится к своему… будущему.

Затем Хюррем вывела Марьяну в свой отдельный двор. Там подруги сели на скамью, заваленную подушками, окруженную душистыми кустами, и выпили еще сладкого чая, который подал им Шафран.

— Я так горжусь тобой, милая, — сказала Марьяна. — Не у всех есть такая знаменитая подруга.

Хюррем покраснела от смущения:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Александра… то есть Хюррем… Слава о тебе идет далеко за пределы этих стен. Я провела несколько лет в Милане и Париже, мой любимый по-прежнему часто выходит в море, а также совершает набеги на прибрежные районы Средиземного моря. Так вот, даже в Милане и Париже ты — личность известная. Многие цитируют строки из твоих писем королю Польши… Твои советы по укреплению власти в провинциях способствовали переменам даже за пределами Османской империи. На Западе считают, что ты держишь в своих руках власть над султаном Сулейманом Великолепным. В самом деле, твоему положению завидуют многие европейские короли и знатные люди. О тебе пишут книги и трактаты… По месту твоего происхождения тебя называют Роксоланой.

— Роксолана… — тихо повторила Хюррем, глядя подруге в глаза.

Шафран принес им еще чаю, который они быстро выпили. Их беседа затянулась глубоко за полночь. И только когда засияли первые холодные лучи октябрьского солнца, обе замолчали и еще долго сидели молча, прижавшись друг к другу.

Через несколько минут Марьяна улыбнулась и разомкнула губы, как будто собиралась сказать что-то еще, но замялась. Легкий ветерок шуршал листвой и ветками окруживших их кустов.

— Милая, — прошептала Марьяна наконец, — я должна сообщить тебе кое-что еще. Я бы ни за что не простила себя, если бы промолчала…

Хюррем прижалась к Марьяне и улыбнулась:

— Ах, как зловеще! Что же такое ты хочешь мне сказать?

Марьяна подняла пальцами подбородок Хюррем и с любовью заглянула подруге в глаза.

— Дариуш жив.

У Хюррем захватило дух. Сердце остановилось. Глаза наполнились слезами, она непроизвольно вздрогнула.

— Во время того набега на Львов его тяжело ранили, но он выжил. Несколько месяцев его выхаживала тетушка Барановская, а потом он отправился искать тебя, дорогая. Он шел по следу караванов через Карпаты, а затем спустился по Дунаю к Черному морю. Как-то в приморской деревушке, пока мой любимый торговался с капитаном восточного каравана, я бродила по базару, выбирая ткани и специи. Дариуша я разглядела в толпе покупателей. Лишения и усталость измучили его. Он пытался купить плащ, который защитил бы его предстоящей зимой. Конечно, я бросилась к нему, и мы по-дружески обнялись. Я знала, что ты отправилась дальше, в Стамбул, но больше мне ничего не было про тебя известно. И он пошел по следу. Иногда он пишет тетушке Барановской; она жадно ждет от него вестей о тебе. Ей очень хочется снова прижать тебя к груди.

Хюррем стало трудно дышать; она прижала руки ко рту и молчала.

Марьяна обняла подругу и покачала ее, прижав к груди.

— Знай, Хюррем, твой Дариуш сейчас совсем рядом. Он живет в Стамбуле почти десять лет. Его приняли в число личных телохранителей султана Сулеймана Великолепного, но он мечтает освободить тебя и вернуться во Львов. Здесь ему дали имя Давуд… Дорогая, он жив.

Хюррем ахнула и продолжала недоверчиво смотреть в глаза подруги.